– Минутку, – перебил Дэн. – Ты обещаешь рассказать правду, но не рассчитывай, что я на это клюну. Мэри Уолстонкрафт Шелли написала книгу «Франкенштейн, или Современный Прометей» в тысяча восемьсот восемнадцатом году. Выходит, ты и твой отец – древние старцы…
– Дэн, только не надо перебивать. Я упомянул исследования моего отца – заметь, во множественном числе. Все они были посвящены тайнам жизни. Чудовище, как его после стали называть, всего лишь один из отцовских проектов. Долголетие – вот что интересовало папу, и он дожил до весьма преклонных лет, как доведется и мне. Не скажу пока год моего рождения, ты все равно не поверишь. Продолжим. Так вот, Мэри Годвин. В то время она жила со своим поэтом, но они еще не поженились, и это позволило отцу надеяться, что однажды Мэри найдет его довольно привлекательным, ведь он был без ума от нее. Конец был вполне предсказуем. Она записывала за ним каждое слово, а после отвергла его и сочинила на основе заметок свою жалкую книжонку. Шелли наделала море ошибок, вот послушай…
Он наклонился через стол и еще раз сердечно хлопнул Дэна по плечу. Подобная фамильярность была журналисту не слишком по нраву, но он не возражал. Главное – разговорить собеседника.
– Для начала она сделала папу швейцарцем. Он рвал на себе волосы при одной мысли об этом! Так опозорить наш древний и благородный баварский род! Затем заявила, будто он посещал Ингольштадтский университет, хотя любому школьнику известно, что в тысяча восьмисотом году университет переехал в Ландсхут. А описание отца! Эта женщина совсем потеряла совесть. В своем пасквиле она вывела его вечно хнычущим неудачником, хотя на деле он был сильным и решительным человеком. И если бы она ограничилась этим! Но нет, Шелли совершенно превратно истолковала его эксперименты. Соорудить искусственного человека из ошметков мертвых тел – что может быть нелепее! Она так увлеклась легендами о Талосе
[9] и Големе, что перекроила отцовские работы по этим древним образцам. Папа вовсе не создавал искусственного человека, он оживил мертвеца! Вот истинная мера его гения! Он много лет странствовал по самым глухим уголкам африканских джунглей, изучая искусство создания зомби. Он систематизировал полученные знания и оттачивал мастерство, пока не превзошел всех своих туземных учителей. Поднимать мертвых – вот что он умел. Вот в чем заключалась его тайна, и разве вы сможете сохранить ее, мистер Дэн Брим?
Вдруг глаза Виктора Франкенштейна широко распахнулись и в них сверкнул недобрый огонек. Дэн инстинктивно отшатнулся, но тут же успокоился. Чего ему опасаться в ярко освещенной комнате, среди множества людей?
– Испугался, Дэн? Напрасно.
Виктор улыбнулся и еще раз хлопнул Дэна по плечу.
– Что это? – Дэн ощутил легкий укол.
– Пустяки… Вот, смотри.
Франкенштейн снова улыбнулся, но его улыбка неуловимо изменилась, она больше не казалась дружелюбной. Он разжал кулак и показал крошечный пустой шприц с опущенным поршнем.
– Сиди, – тихо приказал он, когда Дэн попытался встать.
Мышцы обмякли, и перепуганный журналист плюхнулся на скамью.
– Что ты со мной сделал?
– Ничего особенного… всего лишь безобидный укольчик. Легкий транквилизатор. Эффект сойдет на нет через пару часов, но до тех пор ты лишен силы воли. Придется посидеть и послушать меня. Выпей пока пива, чтобы жажда не мучила.
Дэн беспомощно смотрел, как его рука поднялась сама по себе. В рот полилось пиво.
– А теперь сосредоточься, Дэн, это важно. Так называемое Чудовище Франкенштейна – это не сшитые вкривь и вкось куски тел, это самый настоящий зомби. Мертвец, который может ходить, но не говорить, повиноваться, но не мыслить. Он жив и в то же время мертв. Чарли, которого ты видел на сцене, – именно такой зомби. Но он совсем износился. Клетки мертвецов не восстанавливаются. После бесчисленных представлений он похож на подушечку для булавок, весь в дырах. А ноги! Просто кошмар, ни одного пальца не осталось. Отламываются при быстрой ходьбе. Пора старине Чарли на покой. Ему выпала долгая жизнь и долгая смерть. Встань, Дэн.
Дэн медленно встал, хотя мысленно кричал: «Нет! Нет!»
– Кстати, хочешь знать, кем он был, прежде чем сделался ярмарочным уродом? А напрасно не хочешь. Старина Чарли был журналистом… совсем как ты, Дэн. Ему тоже подвернулась интересная история. Он тоже не понял толком, что раскопал, и решил поговорить со мной. Вы, журналисты, ужасно любопытный народ. Я покажу мой альбом для вырезок, в нем полно журналистских удостоверений. Разумеется, покажу до того, как ты умрешь. После тебе уже не оценить его по достоинству. А теперь идем.
Дэн вышел следом за Виктором в душную ночь. Он мысленно вопил от ужаса, но шагал по улице молча.
Контактер
Перевод П. Киракозова
– Как выйдешь из шлюза, сразу начинай нарываться, – сказал капитан. – У тебя с собой оружия будет достаточно, чтобы начать небольшую войнушку. А это – именно то, для чего тебя и посылают. Так что вали и дай им как следует прикурить…
– А как насчет того, чтобы для начала дать прикурить вам, капитан? – заметил Чесни, несмотря на неудобный скафандр молниеносно вскидывая лазерный излучатель. Он направил его прямо в грудь капитану и нажал на спуск. Излучатель громко щелкнул.
– Прибереги боевой задор для серьезных дел, – ледяным тоном произнес капитан. – Там все будет зависеть исключительно от тебя самого. В скафандре совсем нет пищи и крайне ограниченный запас воды. А пробыть там снаружи тебе придется столько, сколько потребуется, чтобы довести работу до конца. И самое главное – ты должен все сделать так, чтобы я остался доволен. Именно я, поскольку оценивать ее результаты буду я, и только я один. Если не справишься или сделаешь что-то не так, я просто не впущу тебя обратно, и ты будешь потихоньку гнить в своем скафандре, пока не умрешь. Можешь считать, что на тебе готовый саркофаг и я – единственный человек, который может тебя из него вытащить. Так что советую делать все на совесть, Чесни.
Чесни в ответ громко и витиевато выругался, но капитан даже не обратил на это внимания.
– Выгружайте! – велел капитан, и два рядовых схватили Чесни за руки и вышвырнули в открытый люк.
– Вы практически вынуждаете меня к самоубийству, – напоследок крикнул Чесни в проем начавшего закрываться люка. – Кто дал вам право убивать меня?
– Ты сам, Чесни, когда взбунтовался против адмирал-императора. А потом этим правом наделил меня суд, признавший тебя виновным в измене и приговоривший тебя к смертной казни. Ты же сам добровольно согласился на эту работу, чтобы тебя не казнили…
Но Чесни уже его не слышал. Внутренний люк почти закрылся, но щель еще была достаточно широка для того, чтобы бросить в нее гранату. Он потянулся к висящему на правом бедре подсумку с гранатами, на котором был нарисован недвусмысленный красный крест – знак смерти, – но подсумок оказался запертым и не открывался. Наконец внутренний люк закрылся окончательно, и его задраили изнутри. Начал медленно, со скрипом, открываться внешний люк. Теперь голос капитана раздавался прямо у него над ухом из динамика внутри шлема, и его невозможно были ни приглушить, ни отключить.
