– И как же вы будете копаться в его потрохах? Я вижу только экран.
– При посредстве вот этой штучки. – Габриэлли указал на отверстие, из которого они вывинтили пробку толщиной в фут. – Все управление здесь. Перед уходом мы вернем заглушку, и она зафиксируется сама. Для настройки экрана придется поднимать его секции.
– Это я тупой или гравитация влияет? Ничего не понял.
Альдо терпеливо объяснил:
– Главная задача нашей экспедиции – доставить сюда этот ПМ-экран, исследовательская программа второстепенна. После того как мы выберемся отсюда, наше место займут техники. Они демонтируют всю временную оснастку Шара, на ее место установят сверхпрочные приборные блоки и эвакуируются. Затем автоматические дрели ослабят верхнюю секцию корпуса, просверлив в нем несквозные отверстия. Экран синхронизируют с другим, находящимся в космосе над эклиптикой. Потерявший прочность Шар в определенный момент лопнет, коллапсирует, обрушится на экран. Тот не пострадает – все обломки будут переправлены в космос. Останется только постепенно изменить фазирование, вплоть до прекращения передачи материи. Мы получим доступ ко дну сатурнианского моря, о чем так страстно мечтают криогенетики и специалисты по физике высоких давлений.
Стэн кивнул, а Ниссим обвел взглядом загроможденные конструкционными деталями стены и содрогнулся, вообразив, как под нажимом ядовитого моря взорвется эта металлическая глыбища.
– Давайте начнем, – буркнул он и кое-как встал, переборов гравитацию планеты. – Поднимаем секции, настраиваем экран. Не стоит тут задерживаться.
Секции экрана они поднимали втроем, но только Альдо мог сделать необходимые настройки. Ворча под нос, он напряженно работал с оборудованием дистанционного управления. Периодически отдыхал с закрытыми глазами и не видел, как Ниссим встревоженно косится то на него, то на стены. Неунывающий Стэн готовил для ученых еду, выдавал им противоперегрузочные таблетки и стимуляторы, описывал разные сложные ситуации, которыми так богата история космических полетов. От этого монолога только один человек получал удовольствие – он сам.
Когда же наконец была сделана настройка, проведены все проверки и секции возвращены на свои места, Альдо просунул в отверстие руку и нажал на кнопку, и темный экран ожил, появилось знакомое мерцание: ПМ действует!
– Можно передавать, – сказал Габриэлли.
– Пошлю-ка я вот это. – Стэн торопливо писал на листке. – Интересно, смогут ли прочитать.
Он бросил на середину экрана бумажный комок, и тот провалился, скрылся с глаз.
– Теперь попробуем получить. – Альдо перекинул тумблер, и цвет экрана снова изменился.
С замиранием сердца, едва дыша, экипаж смотрел на пустую поверхность, и вдруг из нее с пугающей внезапностью выскочил отрезок ленты. Изгибаясь под собственной тяжестью, он укладывался в пирамидку.
Ниссим добрался до ленты первым. Схватил, расправил. Тянул на себя, пока от поверхности экрана не отлетел другой конец.
– Работает! – воскликнул Стэн.
– Неважно работает, – охладил Ниссим его восторг. – Придется настроить поточнее. Но наверху проанализировали нашу ситуацию и прислали инструкции.
Он вставил ленту в звуковоспроизводящее устройство, и кабина заполнилась оглушительным скрежетом. Различить в нем человеческий голос было совсем не просто.
– Будем доводить, – повторил Ниссим.
В следующий момент с его лица исчезла невеселая улыбка: все содержимое Шара резко наклонилось, затем медленно восстановило свое положение в пространстве.
– Нас что-то толкает! – испуганно констатировал Ниссим.
– Вероятно, течение, – предположил вцепившийся в кресло Альдо. – А может, плавучая льдина – отсюда не определишь. Давно пора убираться.
И они снова взялись за работу, превозмогая адскую перегрузку.
Осталось всего ничего, один шаг до возвращения на станцию «Сатурн-1», в безопасность и комфорт. Ниссим рассчитал необходимые поправки, его товарищи подняли секции экрана и перенастроили узлы. На все про все ушли солнечные сутки, зато получаемые инструкции теперь звучали четко и отправленные наверх образцы материалов анализировались с точностью до пятого знака после запятой.
Время от времени Шар подвергался толчкам, и экипаж изо всех сил старался не думать, чем это грозит.
– Готовы к экспериментам на живых организмах, – проговорил в микрофон Ниссим.
Альдо позаботился о том, чтобы лента с записью этих слов ушла в экран, и подавил сильнейший соблазн кинуться следом. Скоро все кончится, надо набраться терпения и подождать. Он переключил аппарат на прием.
– Не припомню, чтобы я хоть раз в жизни так долго просидел на одном месте, – глядя, как и его товарищи, на экран, произнес Ниссим. – Даже когда учился в колледже, каждый вечер переносился из Исландии домой, в Израиль.
– А я, пока работал в этом проекте на «Сатурне-один», привык ночевать в Нью-Йорке, – подхватил Альдо. – Да, перенос материи – для нас бытовое явление… до тех пор, пока не возникает ситуация вроде нынешней. В этом отношении вам, Стэн, куда проще.
– Почему это мне проще? – удивленно вскинул брови пилот. – Я тоже часто им пользовался, не упускал возможности побывать в Новой Зеландии. – Его взгляд сразу вернулся к пустому экрану.
– Я другое имел в виду: вы пилот, привыкли подолгу находиться в одиночестве на борту корабля. А может, дело в хорошей подготовке. По сравнению с нами вы меньше… обеспокоены.
Ниссим кивнул, молча соглашаясь с Альдо, а Стэн ответил с натужным смешком:
– Не заблуждайтесь на мой счет. Когда вам страшно, я тоже боюсь, но приучен этого не показывать. В моей работе паника – это смерть, в вашей – пустяковый стресс, который лечится рюмкой спиртного в обед. Самоконтролю можно научиться, просто вам это было без надобности.
– Не совсем так, – возразил Ниссим. – Мы ведь не животные, а цивилизованные люди, у нас есть сила воли…
– И где же она была, когда вы съездили по носу Альдо?
Ниссим хмуро улыбнулся:
– Один – ноль в вашу пользу. Признаю за собой чрезмерную эмоциональность, но ведь эмоции неотъемлемы от человеческой натуры. У нас разные типы личности, ваша, я бы сказал, более устойчива, вас не так легко вывести из себя.
– Ткните в меня ножиком – потечет кровь. Подготовка, вот что не дает пилоту нажать на кнопку «Паника». Не прошел такую подготовку – не сядешь за пульт управления. Думаю, от типа личности тут зависит многое, но только долгие тренировки позволяют довести действия до автоматизма. Вам доводилось слушать «космические голоса»?
Не сводя с пустого экрана глаз, ученые отрицательно покачали головой.
– Советую послушать. Записи делались на протяжении полувека, но конкретную дату изготовления любой из них вам нипочем не угадать. Тренировка самоконтроля и ясности ума – это практически одно и то же. Самый лучший тому пример – первый человек, побывавший в космосе, Юрий Гагарин. Осталось много записей его речи, в том числе и самая последняя. Он пилотировал какой-то атмосферный летательный аппарат, и возникла аварийная ситуация. Гагарин мог катапультироваться и спастись, но дело происходило над густонаселенной территорией. Поэтому он увел свою машину подальше и погиб. Но до самого конца его голос звучал спокойно, как и в остальных записях.
