Это неожиданное наступление заставило Деверса отступить на новую линию фронта вдоль рек Ротбах, Модер и Цорн. Этот отход прошел успешно, и новые оборонительные позиции удалось удержать. Немецкое наступление остановилось к 25 января, после того как 1-я армия генерала де Латра при поддержке американского 21-го армейского корпуса, стоявшего на северном фланге, начала сокрушать Кольмарский «котел» – Эльзасский плацдарм, как его называли немцы. Американская 3-я пехотная дивизия сражалась при поддержке 28-й дивизии Кота, той самой, которая, как многие сочли, была уничтожена в Хюртгенском лесу и разгромлена к востоку от Бастони.
Сражаясь в заснеженных лесах Ридвира, 3-я пехотная дивизия подверглась сильным контратакам, и удивительная храбрость лейтенанта Оди Мёрфи принесла ему Почетную медаль Конгресса и карьеру голливудской кинозвезды в будущем. И снова отступающие немцы, несмотря на превосходство союзников в авиации и артиллерии, бились так упорно, что на юг из Арденн перебросили дополнительные подразделения. Кольмарский «котел» был окончательно разгромлен только 9 февраля.
101-я воздушно-десантная дивизия была одним из соединений, выделенных для завершения боевых действий в Эльзасе, поэтому ее бойцы с радостью узнали, что на этот раз они опоздали принять участие в бою. Десять дней назад, услышав, что 101-ю перебрасывают в Эльзас, майор Дик Уинтерс подумал: «Боже, да им что, неужели в этой армии некем заткнуть эти бреши?»
{948} Его формированию определенно требовался отдых. В последние дни на самый север Бастоньского «котла» сначала отправили легкую роту 506-го пехотно-планерного полка для захвата Фуа. «В этом городе погибли все новички, присланные в мой взвод для замены, – рассказал ветеран роты, – и я не знаю почему»
{949}. Атака началась с катастрофы, пока срочно не заменили командира роты. Затем, 14 января, когда температура упала до минус двадцати трех по Цельсию и снегопад усилился, 506-й полк двинулся по открытым снежным полям к Новилю, туда, где в самом начале сражения погибли многие их товарищи из оперативной группы Дезобри.
Как только Новиль был взят, им дали еще одну цель – деревню Рашан, расположенную к востоку от дороги на Уффализ. Сержант Эрл Хейл и рядовой Джозеф Либготт загнали шестерых офицеров СС в сарай, выстроили их в ряд и предупредли, что будут стрелять, если те шевельнутся. Снаружи разорвался снаряд, ранив Хейла, стоявшего у двери, и офицер СС немедленно выхватил нож из-за голенища и перерезал ему горло. Либготт застрелил и офицера, и остальных немцев, а подоспевший санитар на скорую руку зашил Хейлу рану. Тому повезло – лезвие разрезало пищевод, но не дыхательное горло. Хейла эвакуировали на джипе в Бастонь
[66].
Сержант Роберт Рейдер приметил немецкого рядового, взятого в плен в Рашане, который как будто ухмылялся. Разъяренный Рейдер вскинул винтовку и хотел уже стрелять, но другой десантник схватился за ствол, крича: «Сержант, у него нет ни губ, ни век!» И губы, и веки немец отморозил на Восточном фронте. В Рашане легкая рота в последний раз сражалась за Бастонь. 17 января на смену 101-й воздушно-десантной дивизии прислали 17-ю воздушно-десантную, а бойцов 101-й дивизии снова посадили в открытые грузовики вместо самолетов и отправили в Эльзас.
Сопротивление на выступе не ослабевало, так как 14 января 5-я танковая армия начала отход к Уффализу, который все еще бомбила авиация союзников. Две танковые дивизии вермахта, 2-я и «Леер», прикрывали отступление обычным немецким способом – применяя штурмовые орудия и танки с пехотой для прикрытия отхода артиллерийских полков. Всякий раз, когда американские гаубицы стреляли зажигательными снарядами с белым фосфором, это вызывало «яростный отклик артиллерии противника»
{950}.
Как и на Южном фронте, артиллерия обстреливала деревни, поджигая дома и фермы. Часто обстрелы были настолько интенсивными, что даже немецкие солдаты искали убежище в подвалах, выталкивая оттуда мирных жителей. Свиньи, лошади и коровы, запертые в сараях и хлевах, имели мало шансов выжить. В одной деревне одиннадцать человек погибли от снаряда, попавшего в конюшню, где укрывались двадцать мирных жителей. Иногда старики, женщины и дети не выдерживали беспощадного обстрела и пытались убежать по снегу. Их принимали за бойцов и нескольких убили. Если раненым везло, их эвакуировали в тыловые больницы на американских машинах скорой помощи или на грузовиках. Однако тем, кто страдал от дизентерии, пневмонии, дифтерии и множества других серьезных заболеваний, порожденных грязью и холодом последних недель, мало чем можно было помочь.
Тронутые судьбой несчастных бельгийцев, американские солдаты раздавали им пайки, сигареты, конфеты и шоколад. Лишь немногие, озверевшие от войны, занимались грабежом и насиловали женщин. Отличить сострадательного от жестокого по внешнему виду было невозможно. К тому времени войска всех трех наций выглядели как разбойники – грязные, неопрятные и бородатые. Деревенские жители были поражены тем, сколь бедными по сравнению с щедрыми американцами оказались английские войска, которые тем не менее делились тем немногим, что у них было. Бельгийцам не очень нравился вкус и английской консервированной говядины, и британских армейских сигарет, но они были слишком вежливы и не говорили об этом.
«В деревнях, недавно освобожденных после немецкого наступления, – отмечал британский офицер по гражданским делам, – приятно видеть радость людей и выражение облегчения на их лицах»
{951}. Но кое-где британские и американские войска приводили своих хозяев в ужас, ломая их мебель на дрова. Офицер 53-й Уэльской дивизии рассказал, что, спасаясь от страшного холода, «солдаты перестарались, разожгли очень сильный огонь в старом каменном очаге, поэтому дымоход перегрелся и поджег часть крыши»
{952}. Почти каждый дом, занятый солдатами союзников, они оставили в ужасном беспорядке, причинив значительный ущерб. Больше всего жалоб, похоже, было высказано в адрес британской 6-й воздушно-десантной дивизии.
Английский 30-й корпус преследовал немцев со стороны Ла-Рош-ан-Арденн на южном фланге 7-го корпуса Коллинза. «Правый фланг 2-й танковой дивизии в районе Нирамона должен был развернуться на запад, – писал генерал-майор Лаухерт. – Во время этой передислокации образовалась брешь, в которую вошел английский батальон, сумевший продвинуться до Ангрё. Наступление англичан за линией обороны можно было остановить только ложной атакой. Командный пункт дивизии пришлось отводить в Мон»
{953}. Как и американская пехота, англичане плохо сражались в глубоком снегу. Еще сложнее приходилось в промокших походных ботинках, которые каменели от мороза. Все знали, что немецкие сапоги лучше выдерживали такую погоду. Командир 1-го полка Гордонских горцев из 51-й Хайлендской дивизии наткнулся в лесу на одного из своих сержантов: тот подвесил на ветке труп немецкого солдата и зажег под ним огонь. «Он пытался его разморозить, – писал командир, – чтобы снять сапоги»
{954}.
