Атаки бельгийского Сопротивления в Монсском «котле» стали толчком для первой волны репрессий: было убито шестьдесят мирных жителей, сожжено множество домов. Зачистку проводили не только американцы: вместе с ними плечом к плечу действовали участники национального движения Сопротивления: отряды Секретной армии, Фронта независимости Бельгии и Белой армии
[7]. Пока немецкие войска, спасаясь, отступали через Бельгию за Западный вал – линию Зигфрида, – как его называли союзники, немецкое военное командование злобствовало, опасаясь массового восстания. Юные бельгийцы вливались в ряды бойцов, желая присоединиться к атакам; это повлекло за собой ужасные последствия – как в те дни, так и позднее, в декабре, когда жаждавшие возмездия немцы нанесли свой удар в Арденнах.
1 сентября в Жемель возле Рошфора в Северных Арденнах Морис Дельвенн ликовал, глядя, как немцы уходят из Бельгии. «Отступление немецкой армии все быстрее и кажется все более дезорганизованным, – писал он в дневнике. – Инженеры, пехота, флот, люфтваффе, артиллерия – все набиваются в одни и те же грузовики. Все эти люди явно только что из зоны боевых действий. Они грязные и изможденные. Больше всего их волнует лишь то, сколько километров все еще отделяет их от родины, и мы, конечно, увеличиваем это расстояние»
{34}.
Два дня спустя мимо городка прошли эсэсовцы, некоторые с перебинтованными головами. «Выглядят они сурово, на людей смотрят с ненавистью»
{35}. За собой они оставляли только разруху, сжигали дома, обрывали телеграфные провода и угоняли овец и скот. Фермерам в немецкоязычных восточных кантонах Арденн было приказано перебираться с семьями и скотом за линию Зигфрида и дальше в рейх. Новостей о бомбардировках союзников было достаточно, чтобы испугать их, тем не менее почти никто из них не хотел покидать свои фермы, так что они вместе со скотом прятались в лесу, пока немцы не ушли.
5 сентября подвиги юных бойцов Сопротивления озлобили отступающих немцев настолько, что те сожгли тридцать пять домов в окрестностях деревушки Банд, у дороги № 4, ведущей от Марш-ан-Фамен к Бастони. Немцы вернулись сюда в канун Рождества, в дни Арденнской операции, и тогда все было гораздо хуже. Мирных жителей приводили в ужас карательные меры, следовавшие после каждой атаки отрядов Сопротивления. 6 сентября в Бюисонвиле немецкие солдаты отомстили за нападение, которое случилось за два дня до того, и сожгли двадцать два дома, не пощадив и соседнюю деревню.
На всем пути отхода немцев и деревенские, и горожане приветствовали освободителей, размахивая бельгийскими, британскими и американскими флагами. Иногда приходилось быстро их прятать, если на главной улице появлялось очередное отступающее подразделение вермахта. В Утрехте оберст-лейтенант Фриц Фуллриде описал «взвод угрюмых местных национал-социалистов, которых эвакуировали в Германию, прочь от гнева голландцев. Много женщин и детей»
{36}. Эти голландские войска СС сражались в Хехтеле, у бельгийской границы, и вышли из окружения, переплыв канал, но «почти всех раненых офицеров и бойцов, желавших сдаться, расстреляли бельгийцы – к дурной славе британских солдат [которые, очевидно, стояли рядом]». После четырех лет оккупации и голландцам, и бельгийцам было за что мстить.
Немецкий фронт в Бельгии и Голландии, казалось, был полностью дезорганизован. В тылу царила паника, вызвавшая такой хаос, что 89-й армейский корпус был вынужден написать в дневнике военных действий «о картине, недостойной немецкой армии и позорящей ее»
{37}. Патрули фельдъегерей, в прямом смысле карательные группы, хватали случайно отставших солдат, вели их в Sammellager – сборный пункт – и снова отправляли в строй под присмотром офицера, обычно группами по шестьдесят человек. Неподалеку от Льежа офицеры под дулом пистолета послали на фронт примерно тысячу солдат. Тех, кого подозревали в дезертирстве, судил военный трибунал. Всех, кого признавали виновными, приговаривали к смерти или к штрафбату (так называемый «дисциплинарный батальон», но скорее карательный). Дезертиров, сдавшихся или надевших гражданскую одежду, казнили на месте.
Каждый фельдъегерь носил красную повязку с надписью OKW Feldjäger
{38} и получал особое удостоверение с зеленой диагональной полосой, где говорилось: «При непослушании он имеет право применить оружие». Фельдъегерей интенсивно обрабатывали. Раз в неделю офицер читал им лекцию «о положении дел в мире, о невозможности уничтожения Германии, о непогрешимости фюрера и о подземных фабриках, которые помогут перехитрить врага».
«Призыв к солдатам армии Запада», в котором генерал-фельдмаршал Вальтер Модель призвал бойцов держаться, чтобы выиграть время для фюрера, не был услышан. Поэтому пошли на самые крайние меры. 2 сентября генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель издал приказ «всех симулянтов и трусливых уклонистов, включая офицеров, расстреливать незамедлительно»
{39}. Модель предупреждал, что ему нужно как минимум десять пехотных и пять танковых дивизий, чтобы предотвратить прорыв в Северную Германию. Найти такие силы было негде.
Отступление на севере, вдоль побережья Ла-Манша, проходило гораздо более организованно, и главным образом потому, что канадцы задержались с преследованием. Генерал пехоты Густав фон Занген вывел 15-ю армию из Па-де-Кале в Северную Бельгию самым впечатляющим образом. Разведка союзных войск допустила серьезную ошибку, заявив, что «единственные прибывающие в Голландию подкрепления – это деморализованные и беспорядочные остатки 15-й армии, ныне бегущие из Бельгии через нидерландские острова»
{40}.
Внезапный захват Антверпена мог стать серьезным ударом для высшего немецкого командования, но в течение нескольких следующих дней, когда 2-й британской армии не удалось закрепиться на северной стороне устья Шельды, генерал фон Занген сумел возвести оборонительные рубежи. В их число входил Брескенский «котел» – редут шириной 20 километров на южной стороне устья Шельды, на полуострове Зёйд-Бевеланд и на острове Валхерен. Вскоре войска фон Зангена насчитывали 82 000 бойцов и развернули примерно 530 орудий и таким образом предотвратили любую возможную попытку Королевского флота приблизиться к устью, усеянному минами.
