Подъехав ближе к Арденнскому фронту, они услышали вдалеке сильную стрельбу, увидели людей, охваченных паникой. На блокпосту возле Эйпена Джи арестовали. У него не было ни приказа, ни разрешения на передвижение в этом районе, и хотя он носил британскую форму, но говорил с явным немецким акцентом. Его отвезли в импровизированный тюремный корпус, устроенный в местной школе. Джи еще повезло, что его не убили из-за слухов и страха, вызванного десантниками Гейдте. Вот тогда-то его и спасло уставное белье британской армии, но все же его заперли в школе, а на следующий день вызвали на допрос. Когда он прошел в комнату, офицер разведки изумленно ахнул: «Герд?» – «Гюнтер!» – увидев кузена, воскликнул Джи, и у него словно гора свалилась с плеч.
Одну из групп Скорцени схватили вечером 18 декабря в коммуне Эвай, менее чем в двадцати километрах от Мааса. У трех солдат нашли немецкие документы и крупные суммы в американских долларах и британских фунтах. Через пять дней их судили и приговорили к смертной казни. В общей сложности шестнадцать бойцов группы «Штайлау» попали в плен и были приговорены к «расстрелу стрелковым подразделением». Одна группа попросила отсрочку на том основании, что они выполняли приказы и в случае отказа им грозила смерть. «Нас приговорили к смертной казни, – говорилось в их обращении, – и теперь мы умираем за преступников, на чьей совести не только мы, но и, что еще хуже, наши семьи. Поэтому мы обращаемся к милосердию командующего генерала; нас осудили справедливо, но де-факто мы невиновны»
{483}. Их просьбу отклонили, и генерал Брэдли подтвердил приговор.
Один из членов группы, захваченной в Эвай
{484}, повторил рассказ о плане захвата или убийства генерала Эйзенхауэра, подтвердив тем самым худшие опасения Корпуса контрразведки. Поступали донесения и о группе французов – бывших членов вишистской милиции и бойцов дивизии СС «Шарлемань»
{485}, – которым поручили проникнуть за линию фронта союзников для подрыва поездов и топливных складов. Говорили, что на них была американская одежда и они выдавали себя за подневольных работников, сбежавших с завода.
Три члена группы «Штайлау», которых должны были расстрелять в Эйпене 23 декабря, также озвучили свою последнюю просьбу прямо перед казнью. Они хотели услышать рождественские хоралы в исполнении немок-медсестер, интернированных неподалеку. Пока расстрельная команда стояла наготове, «женщины пели ясными сильными голосами»
{486}. Охранники посмотрели на приговоренных и «понурили головы», по-видимому «пораженные особой сентиментальностью происходящего». Офицер, командовавший отрядом, «побаивался, что они будут стрелять в стену, а не в людей, когда он отдаст команду».
23 декабря британские войска из 29-й танковой бригады охраняли в Динане мост через Маас. «Видимость была почти нулевой»
{487} из-за тумана, как писал командир 3-го Королевского танкового полка. «Джип, на первый взгляд американский, проехал через один из блокпостов и приближался к мосту на восточной стороне реки. Этот блокпост, как и все остальные, был заминирован 8-й стрелковой бригадой, которая установила передвижной барьер и организовала установку мин поперек дороги – на тот случай, если какое-либо транспортное средство прорвется через барьер, не останавливаясь. Поскольку мы поддерживали с американцами связь, джип не обстреляли, но, так как он не остановился, мы втянули на дорогу мины, и он подорвался». Оказалось, там сидели трое немцев. Двоих убили, а одного взяли в плен.
Вероятно, это был тот же случай (описанный с определенной художественной вольностью Честером Хансеном, адъютантом Брэдли), когда четверо немцев в джипе впали в панику на охраняемом мосту и попытались прорваться. Часовой перебросил мины на веревке поперек дороги, и джип взорвался. Трое немцев погибли мгновенно, четвертый был ранен. Охранники подошли, застрелили его, сбросили джип и все тела в реку, «очистили мост» и вернулись на посты
{488}.
150-я танковая бригада Скорцени
{489} доказала свою полную несостоятельность. Ее танки, в большинстве своем «Тигры» и «Пантеры», неубедительно замаскированные под «Шерманов», были выкрашены в хаки с белой звездой союзников, иногда даже без описывающего ее круга. Сам Скорцени понимал, что этим американцев не одурачить, разве что ночью. Вскоре он оставил всякую мысль о том, чтобы прорываться к мостам через Маас, – после того как его машины увязли в грязи и простаивали в огромных пробках, возникших позади 1-й танковой дивизии СС. Вечером 17 декабря он попросил Зеппа Дитриха взять под командование его группу как обычную танковую бригаду. Тот согласился и приказал Скорцени отвести войска в Линьёвиль. У Дитриха была еще одна причина так легко согласиться. Командующий 1-м танковым корпусом СС просил отозвать войска Скорцени, так как они «мешали работе корпуса, разъезжая туда-сюда между машинами и вытворяя все, что им заблагорассудится»
{490}.
21 декабря в ледяном тумане 150-я танковая бригада пошла в наступление к северу от Мальмеди. Они теснили полк 30-й пехотной дивизии, пока не вступила в бой американская артиллерия с ее новыми сверхсекретными снарядами, оснащенными радиовзрывателем «Позит», которые взрывались в непосредственной близости от цели. В дневных сражениях более ста человек были убиты, 350 получили ранения, в том числе сам Скорцени: он был тяжело ранен шрапнелью в лицо и чуть не лишился глаза. 150-я танковая бригада была полностью выведена из наступления, на этом операция «Гриф» завершилась. Но своим единственным действием ей удалось, совершенно случайно, посеять замешательство, как это сделала группа «Штайлау». Атака на Мальмеди уверила 1-ю армию в том, что 6-я танковая армия готовится к наступлению на севере.
Истинный виновник смятения в стане союзников оберст-лейтенант фон дер Гейдте все больше мрачнел в лесном убежище своей боевой группы к югу от Эйпена. Он с горечью говорил о «дилетантских, почти легкомысленных решениях на высших уровнях командования, откуда исходил приказ о проведении подобных операций»
{491}. Дитрих уверял, что и самого Гейдте, и его людей освободят в течение дня
{492}. Но в окрестностях Моншау не было и намека на прорыв, и американская артиллерия на Эльзенборнской гряде на юге все так же грохотала. Без раций не было и надежды узнать о ходе сражения.
