Ясное небо позволило доставить и крайне необходимую медпомощь. В сопровождении четырех самолетов P-47 «Тандерболт» появился «транспортник» C-47 с планером Waco на буксире, он доставил пять хирургов с четырьмя ассистентами, а также 270 кг оборудования, инструментов и перевязочных материалов. Планер «был спущен на высоте в 300 футов
[57]»
{754}, казалось, идеальной для посадки, но проскочил мимо цели и заскользил по замерзшему снегу к немецкой линии фронта. «Врачи выскочили и помчались обратно к американским позициям, а солдаты из новобранцев бросились вперед, спасать планер с грузом»
{755}. Следующие десять планеров доставили так нужное топливо, а потом один за другим летели C-47, сбросившие на парашютах в общей сложности 320 тонн груза: боеприпасы, пайки и даже сигареты.
Хирурги, не теряя ни минуты, сразу же отправились в импровизированный госпиталь, оборудованный в казарме, и начали оперировать 150 самых «тяжелых» из более чем 700 пациентов. Они работали всю ночь и до полудня 27 декабря, занимаясь ранами, многие из которых больше недели оставались без хирургического вмешательства. В результате пришлось сделать «много ампутаций»
{756}. Но только трое умерли после операции, в сложившихся обстоятельствах это свидетельствовало о высоком мастерстве врачей.
В то время когда артиллерия сражалась на юге, генерал-майор Кокотт все больше беспокоился о мощности орудий, поддерживавших 4-ю танковую дивизию. До него доходили тревожные слухи, но он не мог добиться никаких подробностей от 5-й парашютной дивизии. Он знал, что в окрестностях деревни Ремишампань идут тяжелые бои, а во второй половине дня услышал, что американская опергруппа взяла Омпре. Теперь угроза нависла над Ассенуа, и Кокотту пришлось начать переброску сил на юг.
В 14.00 Паттону позвонил командующий 3-м корпусом, высказавший рискованную идею. Вместо того чтобы атаковать Сибре и таким образом расширить выступ, он предложил наступать на Бастонь прямо через север Ассенуа. Паттон сразу же одобрил этот план. Подполковник Крейтон Абрамс, командовавший 37-м танковым батальоном
{757} из своего «Шермана», прозванного «Тандерболт», получил приказ выступить. Абрамс попросил капитана Уильяма А. Дуайта возглавить колонну из пяти «Шерманов» и тягачей с пехотой прямо в дороге. Артиллерия корпуса обстреливала Ассенуа
{758}, а истребители-бомбардировщики сбрасывали напалм как раз перед тем, как «Шерманы» плотными рядами ворвались в деревню, стреляя из всех своих орудий. Немцы, рассыпавшиеся по обочинам дороги, рисковали поразить друг друга, открой они ответный огонь. Позади Ассенуа фольксгренадеры поспешно вытолкнули на дорогу несколько теллермин
[58]. На одной подорвался тягач, но Дуайт спрыгнул с танка, отбросил другие мины в сторону и расчистил путь.
Услышав от командира 39-го полка своей дивизии об американских танках в Ассенуа, Кокотт сразу понял, что «все кончено»
{759}. Он отдал приказ блокировать дорогу, но, как он и опасался, они опоздали. С «Шерманом», стрелявшим по всему, что было перед ним, и другими танками, которые вели огонь по флангам, маленькая колонна Дуайта подавила все сопротивление из леса по обе стороны дороги. В 16.45, вскоре после заката, ведущие «Шерманы» из танкового батальона Абрамса соединились с 326-м парашютно-десантным саперным батальоном, занимавшим этот сектор. Войска и остальные танки 4-й бронетанковой дивизии рванулись вперед, чтобы обезопасить узкий коридор и защитить примчавшуюся ночью колонну грузовиков с провиантом. Генерал-майор Максвелл Тейлор, командующий 101-й воздушно-десантной дивизией, вскоре прибыл из Соединенных Штатов, чтобы принять командование у бригадного генерала Маколиффа. Осада Бастони закончилась, но многие опасались, что совсем скоро предстоит главная битва.
5-я парашютная дивизия сильно пострадала. Майор Франк, комбат 13-го парашютного полка, попавший в тот день в плен и на допрос, очень гордился тем, как сражались его ребята. Некоторым из них было всего пятнадцать. «Но какой дух! – с гордостью воскликнул он позже в лагере военнопленных. – После того как нас взяли в плен, я был один. Когда меня избили и вывели наружу, там стояли двое, прислонив головы к стене, в одних носках. Они приветствовали меня. Это заставляет сердце биться сильнее»
{760}.
Лютвиц знал, что к ним идет Бригада сопровождения фюрера, чтобы помочь пробиться сквозь коридор, но ни он, ни его офицеры не верили, что та прибудет до наступления, намеченного на утро. А затем получили сообщение, что у них кончилось топливо. Лютвиц едко заметил, что «у оберста Ремера всегда с бензином нелады»
{761}.
Новость о прорыве 4-й бронетанковой дивизии разлетелась мгновенно и вызвала бурную радость в американском штабе. Военные корреспонденты Марта Геллхорн и Леланд Стоу
{762} в тот вечер задержались в штабе Брэдли, чтобы получить более подробную информацию – они хотели написать об освобождении Бастони. Этого хотел почти каждый журналист на континенте. Эта история появилась и на первых полосах почти всех газет в Западном полушарии.
101-я воздушно-десантная дивизия проснулась знаменитой. Но о важнейшей роли боевого формирования «B» 10-й бронетанковой дивизии 705-го батальона «истребителей танков» и артдивизионов пресса умолчала.
Вокруг Сель и Конё зачистку вели весь день, и порой схватки были жестокими. Но у «Пантер» и Pz. IV не осталось горючего и бронебойных снарядов, и можно сказать, что воевала одна сторона. Передовой авиационный наводчик 3-го Королевского танкового полка вызвал «со стоянки» «тайфуны» с их ракетами. Цели обозначали красными дымовыми снарядами, но немцы быстро выстрелили такими же по американским позициям к востоку от деревни Сель. «К счастью, Королевские ВВС не поддались на обман, – писал полковник Браун, – и нанесли удар по правильной цели»
{763}. 29-я бронетанковая бригада, все еще находившаяся в этом секторе, узнала, что ей будет придана 6-я воздушно-десантная дивизия.
