Хм. После недавней выходки я полагала, что он будет раздраженным, раздосадованным или даже злым. Но нет. Взгляд, которым меня одарил лохматый, оказался как у человека, успевшего за долгий день принять какое-то решение. И это не было притворством – оборотень и впрямь был абсолютно уверен в себе, от него не пахло ни угрозой, ни яростью, ни тревогой.
Интересно, что с ним случилось за этот день?
Когда я проходила мимо, вожак потянул носом, но ничего не сказал, когда я демонстративно подхватила друида под ручку и скорчила ему умильную рожицу. Сам друид на такое нарушение этикета только вздохнул, а затем развернулся и предложил проследовать к закрытому крылу, где нас уже ожидал владыка.
Идти пришлось не особенно долго. Но лишь потому, что страж воспользовался прямым путем и нам не пришлось кружить по коридорам, которых во дворце имелось великое множество. На выходе, как он и обещал, нас встретило его великолепное друидское величество. Причем одет Эйлинон был так же просто, как и я: обычные черные штаны без вышивки и цветных лент, совершенно непритязательного вида рубаха. Никаких тебе доспехов, оружия или магических побрякушек, да друиды в них и не нуждались. Когда было нужно, они сами становились оружием. Правда, я все же надеялась, что до этого сегодня не дойдет.
За спиной у владыки находилась сплошная зеленая стена из веток, листьев и едва угадывающихся под ними шипов. Обычная мера предосторожности, которая означала границу доступных для чужаков территорий. Естественно, никакой двери в стене не имелось. Ни крохотных отверстий, ни окон… ничего. Сплошная зеленая преграда на месте некогда большого и просторного коридора, да еще и магией, вероятно, опутанная, но я ее, как обычно, не ощущала.
– Добрый вечер, – кивнул Эйлинон, когда мы вышли из арки и наскоро огляделись. – Ант, ты свободен.
Страж молча поклонился повелителю и удалился тем же путем, которым пришел.
– Ну что? Я снимаю защиту? – предложил владыка, когда арка за стражем сомкнулась.
Я молча кивнула. После чего владыка провел ладонью перед искусственно выращенной стеной, и по ней словно рябь пробежала. Нет, сама стена никуда не делась, а вот воздух над ней явственно задрожал. Затем засветился, поплыл, будто мираж в жаркий полдень. После чего с листвы словно сползла прозрачная пленка, прямо на глазах растворяясь в воздухе.
Сразу после этого стена зашевелилась, зашуршала листвой, реагируя на присутствие повелителя. Я на всякий случай отступила подальше, а Эйлинон коснулся кончиками пальцев какого-то шипа, и зеленая преграда безропотно расступилась, открывая тот самый коридор, о котором я недавно вспоминала.
Как только это произошло, меня посетило странное чувство.
Знаете, так бывает, когда на тебя в минуту грусти накатывают воспоминания и жизнь сразу окрашивается в безрадостные серые тона. Казалось бы, ничего особенного не случилось – всего лишь старые раны разнылись в непогоду. Но тоскливое ощущение осталось. И по мере того, как я всматривалась в убегающий в бесконечность, абсолютно пустой коридор, оно становилось отчетливее.
– Теперь я понимаю, почему ты велел закрыть эту часть дворца, – уронила я, непроизвольно поежившись. – Тут не то что жить, лишний раз даже внутрь заходить не хочется. Я не думала, что все настолько серьезно.
Эйлинон позеленел чуть больше обычного, но все же кивнул:
– Поначалу мне тоже так казалось. Но, как видишь, мы оба ошиблись.
– Ты выдержишь? – неожиданно обеспокоилась я и повернулась в его сторону. – А то смотри, может, лучше не рисковать?
– Я должен, – качнул головой друид, вперив напряженный взгляд в открывшуюся перед ним часть дворца. – Я чувствую источник, Бас. Без меня вам будет трудно до него добраться, а каждый лишний час, проведенный с ним рядом, может стать опасным даже для тебя. Идемте.
Не дожидаясь ответа, владыка шагнул в коридор, и нам с Рокхетом ничего не оставалось, как двинуться следом.
Первые шагов пятьдесят мы прошли легко. Как и говорил друид, живых тут не было, никто наперерез не бросался и не порывался нас задержать. Однако царящая во дворце тишина угнетала. Ни листочек лишний раз не шелохнется, ни ветка нигде не скрипнет. Словно мы попали не во дворец, а в самое настоящее царство мертвых. А потом я обратила внимание, что коридор тянется и тянется вперед, хотя память услужливо подсказывала, что так быть не должно. Раньше тут было много ответвлений. И комнат. Залов с фонтанами и живыми скульптурами из особым образом выращенных деревьев. А теперь – ничего. Только плотно сомкнувшиеся вокруг нас зеленые ветки, нависающий над самой головой потолок, тихий шорох шагов, скрадываемый пружинящим под сапогами мхом. И тишина… оглушающая, воистину мертвая тишина, от которой даже мне стало не по себе.
– Я перекрыл второстепенные ответвления, когда запечатывал эту часть дворца, – негромко пояснил друид, когда я начала задавать вопросы. – Комнаты перекрывались постепенно, по мере того как зараза просачивалась наружу.
– Твои подданные… они все еще там? Внутри? – кашлянула я, заметив, как слева мелькнула чуть более свежая листва, чем везде, словно ее вырастили специально с намерением скрыть некогда имевшийся в том месте проход.
Идущий первым владыка кивнул:
– Мы ничего здесь не трогали. Сперва еще была надежда, что они сами справятся, а затем уже времени не осталось, чтобы что-то менять.
Я настороженно покосилась по сторонам и, заметив еще несколько замурованных ответвлений, зябко повела плечами.
Это что же получается, Эйлинон целых полгода старался сдерживать эту гадость в пределах пораженных территорий и день за днем сдавал позиции, не зная, с чем именно столкнулся? Одно за другим перекрывал помещения в надежде, что этого окажется достаточно, но раз за разом лишь отступал, понимая, что ничего больше сделать не в силах?
Я с сочувствием глянула на неестественно прямую спину владыки.
Да уж, не повезло ему. Принимать в такой ситуации нелегкое решение и бросать успевших сменить форму братьев лишь для того, чтобы этого не произошло с остальными, да еще не имея уверенности, что оставшимся можно помочь… Врагу такого не пожелаешь. За эти полгода Эйлинону пришлось наблюдать, как медленно и неумолимо умирает цвет его расы. Вошедшие в полную силу стражи, приближенные, советники – все, кто постоянно проживал во дворце и, соответственно, попал под угрозу заражения.
Вчера я не спросила, сколько его близких друзей оказалось среди обратившихся. И про ближайших родственников не догадалась узнать. Но если учесть, что семейные узы у друидов были развиты гораздо сильнее, чем у нас, то даже один потерянный сородич значил для друидов очень много. А если их оказалось больше, если из жизни ушел целый род…
– Мне жаль, – уронила я, искренне сожалея, что так получилось.
Владыка, не оборачиваясь, кивнул. А Рокхет вдруг странно на него покосился. Хотя почему странно? Лохматый же уехал почти сразу, как это началось, и вряд ли знал подробности. А вот теперь, бесшумно ступая по безлюдному коридору, он неожиданно проникся. И, кажется, в полной мере ощутил, насколько тяжело повелителю было сюда вернуться.
