– Я попытаюсь сделать все возможное, – ответил псионик, – но если… Предположим, что сбой лампы или что-нибудь в этом роде приведет к потере Джо еще до того, как я решу проблему с вибрацией. У вас же есть другие псевдосущества в запасе?
– Конечно, – угрюмо сказал Викен, – но цена… Наш бюджет не безграничен. Мы действительно получаем много денег, но потому лишь, что это очень дорого – сидеть, ковыряя в носу на таком удалении от Земли. Именно по этой же причине у нас просто гигантские расходы.
Он засунул руки в карманы и, опустив голову и продолжая говорить низким торопливым голосом, пошел к внутренней двери, где располагались лаборатории.
– Возможно, вы не отдаете себе отчет в том, насколько кошмарен Юпитер. Не просто притяжение – немного ниже трех гравитационных постоянных… Но и сам потенциал силы тяжести – в десять раз больше земного. Температура. Давление. И самое главное: атмосфера, штормы и безбрежная тьма!
Когда корабль летит к поверхности Юпитера, возможно только радиоуправление, из корабля все течет как из ведра – для нормализации давления, однако сам корабль – наиболее прочная и мощная модель из когда-либо разработанных. В нем загружены все инструменты, все сервомеханизмы, все защитные устройства, когда-либо изобретенные человечеством, чтобы защитить целую лабораторию оборудования общей стоимостью свыше миллиона долларов. И что же происходит? Половина кораблей никогда не достигает поверхности. Штормы разрывают их и разбрасывают по поверхности или они сталкиваются с плавающими глыбами льда-7 – более скромной версией Красного пятна или же того, что нам кажется небольшой стайкой птиц, таранит его и разбивает вдребезги! Что касается оставшейся половины, которая все же садится, то для этих кораблей дорога заказана только в одну сторону. Мы даже не пытаемся их вернуть. Если нагрузки при посадке ничего не повредили, то коррозия очень скоро превращает их в негодный хлам. Водород при юпитерианском давлении творит с металлами самые безумные вещи.
Отправка туда Джо, всего одного псевдоюпитерианца, стоила нам в общей сложности пять миллионов долларов. Каждое последующее псевдосущество, или, как мы его называем, «псевдос», будет стоить, если повезет, еще на пару миллионов дороже.
Викен пинком открыл дверь и вошел. Они оказались в большом помещении с низким потолком; светили холодным светом лампы и слышался шелест вентиляторов. Это напомнило Корнелиусу лабораторию ядерной физики; на мгновение он даже не понял почему, но потом узнал сложные панели удаленного управления и удаленного же наблюдения – в этих стенах была сосредоточена огромная энергия, способная уничтожить весь спутник.
– Все это – по причине давления, конечно же, – сказал Викен, указывая на ряд защитных экранов, – а также из-за холода. Да и сам водород представляет собой пусть и второстепенную, но угрозу. Здесь приборы дублируют окружающую среду Юпитера, то есть стратосферы. Отсюда и берет начало наш проект.
– Я что-то слышал об этом. Это вы собрали воздушные споры?
– Нет, не я, – ухмыльнулся Викен, – это была группа Тотти, примерно пятьдесят лет назад. Они доказали, что на Юпитере есть жизнь. Жизнь, которая использует жидкий метан в качестве базового растворителя, твердый аммиак, как начальную точку для синтеза нитрата: растения используют энергию солнца, чтобы создать ненасыщенные углеродные соединения, отделяя водород; животные едят растения и снова редуцируют эти соединения в насыщенную форму. Там присутствует даже эквивалент сгорания. Эти реакции задействуют комплексные ферменты и… Если честно, это не моя область.
– Тогда биохимия Юпитера достаточно хорошо изучена.
– Это да. Даже во время пребывания здесь группы Тотти биотическая технология уже была достаточно разработана: была синтезирована земная бактерия и большинство генетических структур были достаточно хорошо локализованы. Единственная причина, по которой на составление схем юпитерианских процессов жизнедеятельности ушло так много времени, заключалась в технических трудностях – высокое давление и так далее.
– Когда вы впервые увидели поверхность Юпитера?
– Грэю это удалось примерно тридцать лет назад. Вниз был отправлен телевизионный корабль, который пробыл там достаточно долго, чтобы наснимать довольно значительную подборку кадров. С тех пор методика значительно улучшилась. Мы знаем, что Юпитер кишмя кишит своеобразными, странными формами жизни, возможно более фертильными, чем те, что на Земле. Отталкиваясь от микроорганизмов, обитающих в воздухе, наша группа опробовала синтез многоклеточных животных и… – Викен вздохнул. – Если бы только там были разумные местные существа! Подумайте, что бы они могли рассказать нам, Корнелиус, какие данные мы могли бы получить. Только представьте, насколько далеко мы продвинулись с тех пор, как Лавуазье изучал химию в условиях низкого земного давления. И вот нам выпал шанс изучить химию и физику высокого давления при невероятно богатых возможностях!
В ответ Корнелиус пробормотал, ухмыльнувшись:
– А вы уверены, что юпитерианцев действительно не существует?
– Ну конечно, их может быть там несколько миллиардов, – Викен пожал плечами, – города, империи, все, что вам угодно. Поверхность Юпитера в сотни раз превышает земную, и мы наблюдали не более дюжины незначительных регионов. Но мы точно знаем, что никакие юпитерианцы не пользуются радиосвязью. А учитывая их атмосферу, маловероятно, что они вообще смогут ее изобрести самостоятельно, ведь только представьте, какой толстостенной должна быть радиолампа и насколько мощным должен быть генератор накачки! Поэтому было принято решение создать юпитерианцев своими силами.
Корнелиус прошел за ним через лабораторию в другое помещение. Не такое загроможденное, оно имело более аккуратный вид, творческий беспорядок экспериментатора сменился прецизионной точностью инженера.
Викен подошел к одной из панелей на стене и посмотрел на приборы.
– Здесь лежит еще один псевдос, – сказал он. – В данном случае – самка. Она находится под давлением в двести атмосфер при температуре 194 кельвина. Система шлангов, наверное, это можно так назвать, поддерживает в ней жизнь. Она стала взрослой в этаком, хм, эмбриональном состоянии – мы создавали наших юпитерианцев по примеру земных млекопитающих. Она никогда не приходила в сознание и не придет до самого момента рождения. Всего здесь двадцать самцов и шестьдесят самок. Мы надеемся, что примерно половина достигнет поверхности. Если потребуется, мы создадим еще. Но основные затраты – это не псевдосы, а их транспортировка. Поэтому там, внизу, Джо все еще остается один-одинешенек, пока мы не будем уверены, что подобные ему действительно смогут выжить.
– Я так понимаю, что сначала вы экспериментировали с более примитивными формами, – сказал Корнелиус.
– Конечно. Даже при использовании методов принудительной катализации нам потребовалось двадцать лет, чтобы проработать весь путь от искусственной воздушной споры до Джо. Мы использовали пси-луч для управления всем зверинцем, начиная с псевдонасекомых и выше. Межвидовой контроль, как вы понимаете, возможен, если нервная система вашей марионетки специально предназначена для этого и ей не предоставляется никакого шанса выработать свою модель поведения, отличную от оператора эсопроектора.
