Кулаки Борклина снова опасно сомкнулись.
– Об чем это ты? – спросил он резким тоном. – Что ты хочешь сказать, однако?
– Ничего личного. Ничего, кроме того, что тебе уже и так известно. Такие, как ты, больше не нужны миру. И посему генетики понемногу выводят ваш тип из игры. Население поддерживается постоянным, относительно небольшим и медленно эволюционирующим к тому типу, который способен приспособиться к современным у… условиям. И это не твой тип, Пит.
Гнев рослого сам собой скукожился в точку. Посмотрев пустыми глазами на свой стакан, он прошептал:
– Что же делать? Что я могу сделать?
– А ровным счетом ничего, Пит. Пей себе, пей и попытайся забыть жену. Пей, друг.
– Но, может, они полетят к звездам.
– Нам этого не дождаться. Но и тогда они потянут за собой свои машины. А мы, как и прежде, будем никому не нужны. Пей, старый друг. Веселись! Ведь ты живешь в Утопии!
Они некоторое время молчали. За окнами светился красками день, и Брэди был благодарен царящему в таверне полумраку.
Наконец Борклин проговорил:
– Чего я не могу понять, так это тебя. Ты такой умный. И ты не можешь приспособиться… или не так?
Брэди безрадостно усмехнулся:
– Не совсем так, Пит. Да, у меня была работа. Я служил посредственным сервотехником. И однажды решил, что с меня довольно. Сообщил боссу, что именно он может проделать со своими сервомеханизмами, и с тех пор, как видишь, пью. И не думаю, чтобы мне захотелось бы расстаться с бутылкой.
– Но как это случилось и почему?
– Нудная повседневная рутина… я возненавидел ее. Конечно, и меня посылали к психиатру, но он ничем не помог мне. Такая же неразрешимая проблема, как и у тебя.
– Не понимаю.
– Я – смышленый парень, Пит. Не стоит скрывать. Мой IQ помещает меня в разряд гениев. Но… и этого теперь не хватает. – Брэди поискал в кармане еще одну монету. Однако нашел купюру, и машина тут же выдала ему сдачу. – Мне нужен мгновенный авто… или я это уже говорил? Впрочем, ладно. Не стоит внимания.
Он спрятал лицо в ладонях.
– Что это ты говоришь… что тебе ума не хватает? – настаивал на своем Борклин. В голове его возникла смутная идея – возможно, новый ракурс собственной проблемы позволит ему найти решение. – Именно так сказали мне самому, только повежливей. Но ты-то…
– Я слишком умен для должности простого техника. И не могу долго быть им. И у меня нет художественных и литературных талантов, которые так высоко ценятся в наши дни. Хотел я другого – стать математиком. Всю жизнь хотел и мечтал. И я старался освоить это дело. Я учился. Прочитал все, что способна вместить голова человека, и знаю, где искать все остальное. – По лицу Брэди скользнула усталая усмешка. – И зачем было стараться? Занятие перешло к математическим машинам. Не только рутинные вычисления – это случилось уже давно, – но даже математические исследования. Причем на более высоком уровне, чем это способен сделать человеческий мозг.
– Да, там до сих пор работают люди. Ну конечно. У них есть люди, которые ставят задачи, управляют машинами и проверяют их, проходят вместе с ними все шаги – люди, являющиеся… душою науки даже в наши дни. Но это – гении самого высокого полета… действительно блестящие и оригинальные умы, наделенные вспышками истинного вдохновения. Они-то еще нужны. Но все остальное делают машины. – Брэди пожал плечами. – Да, Пит, я не гений первого ранга. Я не способен выполнить быстрей и точнее то, что может сделать электронный мозг. Так вот и я не получил собственную работу.
Они опять помолчали. Потом Борклин неторопливо сказал:
– Но ты хотя бы можешь как-то развлечься. Мне вот все эти концерты с картинами и прочими форсистыми выдумками не по душе. Моя доля веселья – выпивка, женщины и какой-нибудь стереофильм.
– Наверно, ты прав, – безразличным тоном проговорил Брэди.
– Но я не создан для того, чтобы быть гедонистом. Как и ты сам. Мы оба хотим работать. Мы хотим чувствовать себя значимыми и ценными… мы хотим что-то представлять из себя. Наши друзья… твоя жена… Пит, у меня тоже была когда-то девушка… мы надеялись, что будем что-то значить.
– Только нам здесь нечего делать…
Жесткий и ослепительный солнечный луч ударил ему в глаза. Он посмотрел в дверь и вздрогнул с такой силой, что опрокинул свое питье.
– Великая вселенная! – выдохнул он. – Пит… Пит… смотри – это робот! Это же робот!
– Ух ты! – Борклин изогнулся, стараясь сфокусировать свой взгляд на двери. – Что ты сказал?
– Робот… ты же слышал о нем, парень. – Брэди внезапно, разом, в единое мгновение протрезвел. В голосе его прозвучала металлическая нотка. – Его построили три года назад в Кибернетической лаборатории. Человекоподобного, наделенного собственной волей и неспециализированным мозгом – подобным человеку, но большим его!
– Ага… ага, я слыхал. – Посмотрев за дверь, Борклин увидел громадный сверкающий силуэт, пересекавший сады, следуя неведомому маршруту, проходящему мимо таверны. – Он прошел испытания. Но теперь бродит повсюду по собственной воле уже около года, поэтому хотелось бы знать, куда он направляется?
– Не знаю. – Брэди как загипнотизированный провожал взглядом могучую машину. – Не знаю…
Голос его умолк, и вдруг он вскочил и бросился к двери. – Но мы это узнаем! Бежим, Пит!
– Куда… ух… зачем… – Борклин неторопливо поднялся, стараясь преодолеть собственное волнение. – Что ты хочешь сказать?
– Разве ты не понял… неужели ты не понял меня? Это же робот — человек, наследующий человеку… являющийся всем, что есть человек, и одновременно много большим его… мы даже не представляем насколько. Пит, машины повсюду заменяют сейчас человека – здесь, там, повсюду. И эта машина заменит самого человека!
Борклин ничего не ответил, однако последовал за Брэди. Его невысокий собеседник продолжал бубнить, торопливо и с горечью:
– Конечно же… почему нет? Человек – это всего лишь плоть и кровь. Люди… кто они, просто люди. Они недостаточно эффективны в нашем новом блистательном мире. Почему же не отправить в утиль все человечество? Сколько времени осталось до того часа, как сделанные из металла люди заселят бессмысленный металлический муравейник?
– Нажимай, Пит. Наш враг уже уходит от нас. Но мы еще можем пасть в борьбе!
Какое-то из этих слов глубоко проникло в разум Борклина. Шагавшая впереди могучая машина вдруг сделалась для него воплощением всего того, что исковеркало его жизнь. Предел совершенства, эффективность в своей высшей надменности, отстраненная, безразличная и богоподобная… растоптавшая его, – он вдруг возненавидел эту машину с раскалывавшей его мозг силой. Он неуклюже подобрался к Брэди, и робота они догнали вместе.
– Повернись! – завопил Брэди. – Повернись, будем драться!
