Я переговорил с инженером Федоровым. Он считает, что, скорее всего, серьезные повреждения нам не грозят. Однако он подчеркивает, что его точка зрения – всего лишь экстраполяция. В эпоху освоения новой техники чему-либо научиться можно только на собственном опыте. Мистер Ивамото?
– С-с-с-т! Как я понимаю, обогнуть туманность невозможно? Один день по корабельному времени – это же почти две недели по часам космоса, или я не прав? Словом, уклониться от этой небу… небулы нельзя?
– Нет, боюсь, что нельзя, – покачал головой Теландер. – Мы набираем ускорение при утроенной силе тяжести. Что же касается окружающей нас Вселенной, это ускорение непостоянно, но неуклонно снижается. А потому мы неспособны резко изменить курс. Даже полный вектор, нормальный при нашей скорости, не уведет нас достаточно далеко в сторону от столкновения. Словом, как бы то ни было, у нас не хватит времени подготовиться к такому серьезному изменению графика полета. Слушаю вас, бортинженер М’Боту.
– А если бы сбавили ускорение, это не помогло бы? Мы должны все время оперировать в одном или другом режиме, ведь мы на это способны – вперед или назад то есть. Но я подумал, что, если бы сбавили ускорение, это смягчило бы последствия столкновения.
– Компьютер на этот счет никаких рекомендаций не дает. Может быть, ему недостает информации. Но в лучшем случае это даст всего лишь крошечный процент сдвига… Боюсь, что… Я думаю, что у нас нет иного выбора, кроме как… Да?
– Вляпаться, – проговорил Реймонт по-английски.
Теландер бросил на него раздраженный взгляд. Реймонт остался невозмутим.
Вопросы сыпались один за другим, и Теландер всех выслушивал, с каждой минутой все больше мрачнея. Глубокие морщины залегли на его лбу и щеках. Когда капитан наконец произнес: «Все свободны», констебль не вернулся к Чиюань. Он, можно сказать, довольно грубо прорвался к Теландеру и потянул его за рукав.
– Думаю, нам стоит переговорить с глазу на глаз, сэр, – сказал он.
По-шведски он снова заговорил с акцентом, хотя в последнее время он у него уже почти пропал.
Теландер холодно отозвался:
– Полагаю, сейчас не время секретничать, констебль.
– Что ж, давайте назовем это данью вежливости остальным и поработаем наедине, – предложил Реймонт.
Теландер вздохнул:
– В таком случае идемте со мной на мостик. На приватные беседы у меня времени нет.
Похоже, парочке членов экипажа хотелось-таки еще о чем-то спросить капитана, но Реймонт так на них посмотрел и так выразительно рыкнул, что они сразу ретировались. Теландер, выходя из зала, не смог удержаться от улыбки.
– Есть от вас польза, как ни крути, – признался он.
– Парламентский вышибала, одним словом? – хмыкнул Реймонт. – Боюсь, от меня потребуется намного больше.
– На бете Девы – безусловно. Специалист по спасательным работам и организации деятельности в катастрофических ситуациях там будет крайне необходим, когда мы туда доберемся.
– А вот вы как раз и занимаетесь тем, что скрываете от людей правду, капитан. Вы ведь всерьез напуганы тем, что нам грозит. Подозреваю, что шансы наши не настолько хороши, как вы их выставляете. Верно?
Теландер испуганно обернулся и промолчал. Только тогда, когда они добрались до лестницы, он тихо ответил:
– Я просто-напросто ничего не знаю. И Федоров тоже. До нас ни один корабль Буссарда не проверяли в таких ситуациях. Конечно! Мы либо проскочим и более или менее сохранимся, либо все до единого погибнем. Причем если произойдет последнее, то погибнем мы не от лучевой болезни. Если материя туманности проникнет сквозь защитные экраны и доберется до нас, мы просто испаримся – быстрая и безболезненная смерть, неотвратимая. Я решил, что не стоит омрачать людям последние часы жизни, рассказывая о такой возможности.
Реймонт буркнул:
– Вы помалкиваете о третьем варианте. Мы ведь можем уцелеть, но при этом здорово покалечиться.
– Как это, черт подери, мы можем уцелеть?
– Трудно сказать. Возможно, удар будет таков, что часть команды погибнет. Ответственные люди, которых жаль потерять… ведь пятьдесят человек – это очень мало. – Реймонт замолчал и задумался. Звук шагов заглушало дрожание переборок. – В целом реакция была достойная, – признал констебль. – Пока что все повели себя мужественно, разумно и интеллигентно. Но невозможно рассчитывать на такую реакцию во всех случаях. Представьте себе, что мы станем, мягко говоря, инвалидами. Как долго продержатся моральные установки, да и само благоразумие? Я хочу быть готовым к тому, что придется поддерживать дисциплину.
– В этой связи, – снова взяв холодный тон, отозвался Теландер, – прошу вас помнить о том, что вы действуете на корабле в соответствии с моими приказами и подчиняетесь корабельному уставу.
– Проклятье! – не сдержался Реймонт. – За кого вы меня принимаете? За какого-нибудь новоявленного Мао? Я прошу у вас разрешения на то, чтобы отобрать несколько надежных людей и тихо-спокойно подготовить их к действиям на случай экстренной ситуации. Я выдам им оружие, безусловно, исключительно парализующего действия. Если ничего не случится… ну, пусть случится, но при этом все будут вести себя как положено, что мы теряем?
– Взаимное доверие, – ответил капитан.
Они добрались до мостика. Реймонт вошел в рубку, продолжая аргументировать свою точку зрения. Теландер отмахнулся от него как от назойливой мухи и поспешил к пульту управления.
– Есть что-нибудь новенькое? – спросил он.
– Да. Приборы приступили к формированию карты плотности туманности, – отозвалась Линдгрен. Увидев Реймонта, она вздрогнула, но продолжала докладывать автоматически, не глядя на него: – Получены следующие рекомендации… – и указала на ленту, выползшую из щели принтера.
Теландер просмотрел распечатки.
– Похоже, нам удастся проскочить сквозь наименее плотную область туманности, если мы выработаем боковой вектор за счет активации декселераторов номер три и четыре в сочетании с системой акселерации… Процедура сама по себе опасная. Это нужно обсудить. – Капитан нажал клавиши интеркома и быстро переговорил с Федоровым и Будро. – В штурманской. Срочно!
Он повернулся и был готов уйти, но Реймонт попытался остановить его.
– Не сейчас, – отрезал Теландер и размашисто зашагал к двери.
– Но…
– Я сказал «нет»!
Реймонт застыл, глядя ему вслед, опустив голову, пригнувшись, словно приготовился бежать. Но это было бесполезно. Ингрид Линдгрен минуту (за которую по космическим часам минуло пятнадцать минут) молча смотрела на него и наконец негромко спросила:
– Чего ты от него хочешь?
– А? – Реймонт выпрямился. – Чтобы он отдал приказ об организации небольшого полицейского формирования. А он мне наговорил какой-то ерунды насчет того, что я не доверяю, дескать, своим товарищам.
