Затем снижение тау пошло более быстро. За два года по корабельному времени корабль умчался примерно на десять световых лет от Земли. Там произошла авария.
Тогда было принято решение: для того чтобы попасть в скопление галактик Девы, корабль должен снизить тау до такой степени, чтобы покрыть расстояние за приемлемое корабельное время. При максимальном ускорении – причем максимум постоянно повышался – корабль облетел половину Млечного Пути и устремился в самое его ядро. На этот маневр ушло чуть больше года. По космическим часам – больше ста тысячелетий.
Ко времени, когда «Леонора Кристин» добралась до туманностей Стрельца, показатели тау были таковы, что на окончательное расставание с родной Галактикой кораблю потребовалось всего несколько дней. Затем специалисты обнаружили, что разреженность пространства между Млечным Путем и скоплением Девы недостаточна для проведения ремонтных работ и что, следовательно, нужно увести корабль в пространство между двумя кланами галактик.
Пролетая по межгалактическому пространству, «Леонора Кристин» не утратила способности наращивать скорость. За несколько недель корабль преодолел расстояние в пару миллионов световых лет к избранной цели – ближайшей галактике. Преодолев ее за несколько часов, корабль приобрел такой запас кинетической энергии, что то же самое расстояние преодолел за несколько дней. Еще неделя ушла на полет по пространству, отделяющему одно скопление от другого, которое корабль преодолел очень быстро…
А потом корабль повис в пустоте межкланового пространства и инженеры отремонтировали злополучные декселераторы. Даже без ускорения корабль мог преодолеть два-три миллиона световых лет за пару месяцев по корабельным часам.
Но ближайший галактический клан не давал возможности погасить такую скорость.
А потому первоначальный план исключили. И корабль помчался вперед, по пути поглощая все, что только попадалось, ради прироста скорости. Всего за два дня «Леонора Кристин» пересекла клан галактик.
Дальше путешественников снова ожидало пустое межклановое пространство. Расстояние до следующего клана составляло около ста миллионов световых лет. Путь занял примерно неделю.
Летя через новое скопление галактик, корабль, естественно, впитывал и впитывал космическую материю и продолжал набирать скорость.
– Нет! Не надо! Отвернись! Не смотри!
Маргарита Хименес не сумела ухватиться за скобу, ударилась о переборку, перевернулась и понеслась по проходу.
– Черт подери! – вскрикнул Федоров по-русски, уравнял векторы и бросился за подругой. Конечно, он не производил в уме никаких подсчетов – это было бы смешно. Словно охотник, стремящийся настичь жертву, он умело маневрировал своим телом, полагаясь на опыт. Тело человека – умнейший механизм, точный и красивый, если уж на то пошло.
Пространства для полета хватало. Они находились на второй палубе, совсем рядом с машинным отделением. Вообще-то палуба была грузовая, но большинство грузов было расставлено вдоль стенок. Сюда мало кто заглядывал – уж больно тут было пусто и неуютно. Федоров привел сюда подругу для того, чтобы немного позаниматься с ней техникой передвижения в невесомости. Раньше с ней занималась Линдгрен, но дела у Хименес шли так плохо, что она никак не могла расстаться с разрядом «сухопутных крыс».
Маргарита вертелась как волчок и никак не могла остановиться. Обнаженное тело ее покрылось капельками пота.
– Расслабься! – крикнул Федоров. – Сколько можно повторять? Первое, чему надо научиться, – это расслабляться.
Наконец ему удалось догнать ее и ухватить за талию. Они вместе, как единое целое, понеслись к противоположной переборке. Кружилась голова, подташнивало – вестибулярные процессы брали свое. Федоров знал, как бороться с подобными реакциями, а Маргариту перед уроком заставил принять противорвотную таблетку.
И все-таки Маргариту вырвало. Не отпуская девушку, Федоров поспешно отшвырнул в сторону комок желтоватой слизи. Попади она в дыхательные пути – можно было бы задохнуться.
Наконец они стукнулись о переборку. Федоров поискал глазами, за что бы уцепиться, и нашел пустую полку. Опершись на нее локтем, он обнял Маргариту и принялся успокаивать. В конце концов ей стало легче.
– Тебе лучше? – спросил Федоров.
Дрожа, она пробормотала:
– Хочу вымыться…
– Да-да, сейчас найду ванную. Жди меня тут. Держись, не отпускай руки. Я мигом.
По пути нужно было успеть захлопнуть крышки вентиляторов, пока рвотные массы не попали в систему очистки. Потом надо будет притащить сюда вакуумный очиститель. Сделать это придется лично. Попросишь кого-нибудь выполнить такую работенку, хлопот не оберешься. Откажется – это еще ладно, а то ведь может разнести сплетни…
Зубы Федорова отбивали нервную дробь. Он сделал все, что собирался, и вернулся к Хименес.
Та все еще была бледна, но дрожать перестала.
– Мне так стыдно, Борис, – пробормотала она хрипло, – видимо, желудочный сок вызвал раздражение слизистой гортани. Зря я согласилась… на эту тренировку. Такое устроила…
Федоров посмотрел на нее в упор и угрюмо спросил:
– Давно тебя тошнит?
Она отвернулась. Он успел поймать ее, пока она не отлетела в сторону, и крепко сжал ее запястье.
– Когда у тебя в последний раз были месячные?
– Ты сам видел…
– Что я видел? Ты меня и надуть могла запросто! Я занят по уши, что я могу заметить? Говори правду!
Федоров встряхнул ее руку. Она дернулась и вскрикнула. Федоров отпустил ее.
– Я не хотел сделать тебе больно! – воскликнул он, а Маргариту уже довольно далеко отнесло в сторону. Федоров догнал ее, обнял, крепко прижал к груди.
– Т-т-три месяца, – сквозь слезы прохныкала Хименес.
Федоров дал ей выплакаться. Он только молча гладил ее волосы. Потом он проводил ее в ванную. Там они старательно вымыли друг друга. Органическая жидкость, которой на корабле пользовались для мытья, пахла преотвратительно, но мыла чисто и быстро. Федоров выбросил губки в мусоросборник и включил сушилку. Несколько минут они стояли молча под струями теплого воздуха.
– Знаешь, – сказал Федоров наконец, – уж если мы решили проблемы гидропоники при невесомости, то надо подумать и о том, чтобы соорудить что-то вроде настоящих ванны и душа. – Маргарита ничего не ответила, только встала поближе к сушилке. Струи воздуха отбрасывали со лба пряди ее волос. Федоров нахмурился. – Хорошо, – сказал он. – Как это случилось? Разве наш драгоценный врач не обязан следить за тем, как каждая женщина соблюдает систему контрацепции?
Хименес, не глядя на него, кивнула и еле слышно ответила:
– Ну да. Один укол в год, а нас двадцать пять… а у него и без нас дел полно…
– Вы что, оба забыли?
– Нет. Я пошла к нему, как обычно. В свое время. Но его не было на месте. Может быть, кому-то плохо было. Наши карты лежали на столе. Я заглянула и поняла, что сегодня у доктора побывала Джейн по такому же поводу. Вдруг я ни с того ни с сего схватила ручку и записала в лист приема напротив своей фамилии «ОК», и вышло очень похоже на почерк врача. Ума не приложу, почему я это сделала. А потом… потом я убежала.
