– Я, вообще-то, миролюбивая. Но когда при мне природу обижают, я становлюсь беспощадной.
– А теперь Хумар-хала умерла загадочной смертью, – Юсиф сощурился и сложил рот утиным клювом.
– И поделом ей! – выпалила Рейхан. – Я тут ни при чём, такое лицо не делай.
– Ничего я не делаю, – испугался Юсиф.
День уходил на запад, тени от гор становились длиннее, и горы – розовый цвет их стал ещё глубже – словно выросли, сделались значительнее. Рейхан начала чувствовать себя неуютно, ей захотелось как можно скорее оказаться дома и лечь в постель; успеха здесь она не добилась, а во сне снова увидит его, в этом сомнений не было.
– Гони что есть мочи, – сказала она Юсифу, тот удивлённо покосился на неё, но приблизительно понял, что от него требовалось. Гнать он любил. Обгоняя разных лохов по встречной, он чувствовал себя крутым, как герой боевика. И впервые Юсиф встретил женщину, которая просила ехать побыстрее, а не помедленнее. И ничего не боялась.
Но она боялась. Не скорости, конечно, и не аварии. Рейхан боялась, что сны окажутся пустышкой, розыгрышем её развесёлого мозга, и лента с надписью «карамель» тоже не более чем одна из странных, не имеющих никакого смысла вещей. Полосатые горы не дали ей ничего, кроме останков вымерших моллюсков и ощущения, будто она погружается в густую чёрную глубину; эта тёмная масса тоже является остатками моллюсков и других созданий – спрессованные миллионами лет, вызывающие в людях вожделение, разжигающие войны в отместку за свою окончательную гибель, они сами стали прожорливыми, и когда Рейхан попадёт к ним, они уже не отдадут её.
«Чур меня, чур, – сказала про себя Рейхан, – прочь, депрессия». Такого упадка духа с ней, на её памяти, не случалось, разве что в подростковом возрасте, когда она только начинала изучать магию, и теперь это состояние вызывало у неё отторжение пополам с исследовательским интересом. «Что же такого случилось? Я пытаюсь найти какого-то мужчину, являющегося мне во снах, а ведь я даже не знаю, настоящий ли он… Неужели я стала такой же, как мои клиентки, которые в большинстве своём думают, что счастливой можно быть, только если рядом есть самец?» И Рейхан вдруг разозлилась на своих женщин.
Женщины, женщины, женщины… Они ходили к Рейхан одна за другой, одни и те же лица, одни и те же проблемы. Рейхан бы и мужчинам охотно помогала, но мужчины по своей природе не склонны принимать чужую помощь, они тычутся носом, как слепые щенки, а затем сетуют на жестокую судьбу, которой не существует…
Зато женщины питают пристрастие к тому, что называется этим липким словечком «саморазвитие», похваляются друг перед другом этим самым саморазвитием, записываются на курсы правильного дыхания, читают метафорические карты, колют и обжигают свои тела, становятся героями. Ради мужчин и в отместку им. Сколько ставят всем в пример историй о женщинах, которые, брошенные с грудным младенцем, восстали из пепла, похудели, выучили семь языков, освоили новую профессию и основали свою корпорацию. В этих историях их неверные возлюбленные спиваются в одиночестве и оканчивают жизнь где-нибудь в загаженном сквере. Рейхан силилась вспомнить хотя бы одну аналогичную историю, где героем стал бы мужчина, но не смогла. «Что за глупость, – одёрнула она себя. – Эти истории рассказывают женщины для женщин. Если бы я больше дружила с мужчинами, они бы тоже много чего порассказали». Рейхан взяла себя в руки, но всё равно ей было слегка не по себе. Что, если однажды и её жизнь начнут приводить в пример – вот, Рейхан до конца своих дней оставалась свободной и столько всего сделала для этого мира. Какое утешение всем одиноким дамам!
Высаживая Рейхан у лестницы, по которой можно было подняться на холм, Юсиф сказал:
– Ну, короче, я своему другу скажу про вас, чтобы пришёл.
– Давай, – ответила Рейхан, а сама подумала: «Да, придёт он, как же. Скажет, как все мужчины – что это за глупости и суеверия, или вообще об этом разговоре через пять минут забудет». И почему-то от этой мысли стало ей горько.
Только разбираясь с чужими горестями, Рейхан могла забыть о своих. Она написала Жале: «Пришли мне ссылки на профили фб всех кандидатов на сама-знаешь-что». «Za4en?» «Нужно. Я кое-что придумала. Не спрашивай – что, не скажу». Через пятнадцать минут Рейхан просматривала страницы второсортных мачо, ближайших друзей Жалиного мужа, на которых он почему-то был не прочь поглядеть в интимный момент их жизни. В поисках просвета внимательно вглядываясь в самодовольные рожи разной степени уродства, на сей раз она нашла что искала. Его имя было Наиль. Статус «без пары» вопил – жените меня скорее, я так больше не могу! Лицо тупое, как у барашка, и такое же грустное. Не страшила, но и не красавчик – сама Рейхан ни за что не узнала бы его на улице, но у таких, как эта Жаля, он вполне мог пользоваться спросом.
Наиль считал, в глубине души – хотя какая там глубина, душа его была скорее мелким озером, что в жаркое лето совсем пересыхает, – что Жалин муж её недостоин, и надеялся, что, если новоиспечённая жена всё-таки дрогнет и уступит требованиям супруга, то выберут они для участия в мероприятии именно его, а там уж… на «там уж» его воображение и стратегические способности заканчивались.
– Тебя-то мне и нужно, – пробормотала Рейхан вслух и захихикала. Звук получился такой, словно она уже пятьдесят лет как спятила от колдовства и одиночества, холм опустел, и остался только её домишко, к которому жители окрестности боятся подходить, потому что временами оттуда разносятся странные звуки и запахи, а окна светятся неестественным светом.
– Кхм. Ну и ладно, – упрямо сказала она вслух, давая Вселенной понять, что вовсе не боится стать чокнутой старой ведьмой. В конце концов, в этом есть стиль.
Рейхан вызвала Жалю, и та явилась через два часа.
– Я уже думала, ты не придёшь, – недовольно сказала Рейхан.
– Я попросила мужа отвезти меня на машине, а он сказал, что ему неохота, и я ехала на метро сначала, потом на автобусе, потом потерялась…
– Ладно, садись.
Рейхан прошептала пару слов над чашкой с чаем и поставила её перед Жалей, трясущейся от волнения за свою судьбу и благоговения перед ведьмой. Чай подействовал с первого же глотка – уверенность и надежда растеклись по венам Жали, и она заранее смирилась со всем, на что могла обречь её затея Рейхан. А та принесла карты Таро и шлёпнула колоду на стол.
– Сделаем простой расклад из трёх карт, – объявила Рейхан. – Выбирай любые три.
Когда Жаля поочерёдно вытянула Любовников, Смерть и Колесо Фортуны, Рейхан даже не удивилась.
– Ой, тут смерть! – задёргалась Жаля.
– Ничего, это как раз хорошо, – утешила её Рейхан и объяснила, что Любовники означают выбор, перед которым стоит Жаля, и сопутствующие ему страдания, а путь к избавлению от них лежит через действие столь смелое и неожиданное, что о нём Жаля и не помышляет.
– Что это значит? – спросила Жаля. «Да она и впрямь туповата», – подумала Рейхан, надув свои маленькие пухлые губы.
