– Как-то странно я его встретила. На улице, в таком месте. У овощного магазина, это вообще… Я бы поняла, если бы это один из друзей мужа был. Но тут прямо как в кино или в сказке какой-то. Как будто наколдовали.
«А она не глупа», – подумала Рейхан и с невинным видом ответила:
– Именно так и бывает с настоящей любовью… часто.
Ясмин упорхнула на свидание, а Рейхан, терзаемая завистью, решилась сделать для себя то, что она сделала для своей клиентки. Переключив телефон на режим полёта, она зажгла простую свечу и долго смотрела на неё, не мигая, затем легла на кровать, закрыла глаза и сосредоточилась на огненном пятне в темноте.
Проснулась Рейхан через час, совершенно разбитая и потерянная. Она уже много лет не засыпала во время практик медитации, но в этот раз тело почему-то восстало против власти души. Или душе тоже хотелось спать.
– Ладно, – промурлыкала Рейхан. – Если прямой путь не для меня, прибегну к полному ритуалу.
В конце концов, полные ритуалы, помимо эффективности, приносили ещё и эстетическое наслаждение, хотя, проводя их, Рейхан всегда чувствовала себя немного глупо, словно ребёнок, поставивший домашний спектакль для родителей. Ей казалось, что боги с умилением посмеиваются, глядя, как она, совершенно нагая, расставляет декорации и произносит нараспев слова воззвания, как будто недостаточно просто подумать. Если бы Рейхан удосужилась поразмыслить о причинах столь противоречивого отношения к ритуалам, она бы поняла, что в ней происходит борьба мужского начала, минималистичного и логичного, склонного отсекать всё лишнее, оставляя только суть магии – работу с энергиями, и женского, с его любовью к красоте, избыточности и усложнённости, со страстью ко всем этим растениям, запахам и пёстрым полудрагоценным камням. Во всех прочих сферах жизни Анимус и Анима прекрасно уживались в душе Рейхан, но, когда речь заходила о делах эзотерических, и без того противоречивых по своей природе, Инь шёл войной на Ян.
Любой ритуал нужно начинать с очищения. За минувшие пять дней через Рейхан прошло слишком много посторонней негативной энергии, поэтому сначала она вымылась мылом с ромашкой, гималайской солью и активированным углём, а после сто восемь раз пропела мантру «Ом намах Шивая» (будучи неоязычницей, она не гнушалась использованием любых духовных и магических наработок человечества), и к концу пения весь дом начал вибрировать вместе с её голосом. За этим последовала подготовка рабочего пространства – тщательно выметя пол в комнате с фиолетовыми стенами, Рейхан окурила её высушенным розмарином и ладаном, обошла все углы, звеня колокольчиком, чтобы его высокий чистый звук очистил помещение. Штора цвета ночной сини надёжно укрыла место проведения ритуала от дневного света, недостаточно таинственного и романтичного для той цели, что преследовала Рейхан.
Магический круг она очертила сушёными бутонами роз и молотой корицей, а на алтарь – маленький круглый столик в центре круга – возложила две большие свечи, слева – белую, посвящённую Богине, справа – красную, символизирующую Бога, пять срезанных в саду роз в глиняной вазе, несколько маленьких свечей с запахом яблока, ванили и апельсина, заговорённые чернила в стеклянной чернильнице, чистый лист бумаги, а в центре разместила самодельную свечу о трёх фитилях, нежно-розового цвета, отлитую из чистого пчелиного воска с добавлением мёда и эфирных масел, украшенную цветочными лепестками.
– О, древний дух Востока, воздух – дыхание всего сущего! Я приглашаю тебя в этот круг!
Всколыхнулась синяя, как небо после заката, штора, и пламя свечей задрожало, приветствуя стихию.
– О, древний дух Юга, огонь – сила всего сущего! Я приглашаю тебя в этот круг!
Затрещало пламя свечей, взвилось высоко, выпустив фейерверки искр.
– О, древний дух Запада, земля – плоть всего сущего! Я приглашаю тебя в этот круг!
Зашевелились корни растений в саду, и донёсся через открытое окно запах влажной почвы.
– О, древний дух Севера, вода – кровь всего сущего! Я призываю тебя в этот круг!
Небо вздохнуло и пролилось дождём, копившим силы всю ночь и всё утро.
Духи стихий пришли в магический круг, чтобы присутствовать на ритуале, наблюдать и помогать. Рейхан зажгла красную свечу и начала нараспев произносить имена Богини:
– Исида! Астарта! Диана! Геката! Деметра! Инанна! Исида… – так она пела, пока не почувствовала тёплое прикосновение к своей душе – Великая Мать ответила на зов. Рейхан зажгла белую свечу и призвала Рогатого Бога, Кернунноса, Хозяина всей природы. И он пришёл, от него пахло шерстью и лесом, под его ногами распускался плющ, а в глазах сияли звёзды. Боги благосклонно взирали на своё дитя, готовые выслушать просьбу.
Тогда Рейхан написала пару строк и подложила бумагу с желанием под розовую свечу, которая загорелась ярко и бурно, и ароматный дым её, извиваясь, принимал формы молодых папоротников со спиральными листьями, меандрирующих речных русел, ползущих змей. Рейхан не отпускала желанный образ, пока свеча не прогорела вся, оставив после себя восковую лепёшку с цветочным пеплом. Тогда Рейхан поблагодарила богов, плеснула в чашу для подношений немного ритуального медового напитка и заземлила остатки энергии, съев миндальное печенье.
После проведения ритуала полагалось забыть о нём напрочь, отвлечься любым способом, и, к счастью, Жаля выбрала именно этот момент, чтобы «забежать», как она выразилась по телефону.
С их последней встречи она стала значительно интереснее – беспросветная тоска в глазах и стеснённые, запуганные движения сменились мечущимся, даже каким-то бесноватым взглядом и размашистой жестикуляцией.
– Я это сделала! – заорала она с порога. Рейхан удивилась: всё-таки она не верила, что Жаля когда-нибудь пойдёт на такой экстравагантный эксперимент.
– Ну-ка, присядь и расскажи подробно.
Наиль был счастлив поучаствовать в игре, что Жалин муж списал на «современное мышление», к счастью, не догадавшись об истинных причинах такого рвения. А саму Жалю ждало невероятное откровение: Наиль ей понравился.
– Я такого с мужем никогда не испытывала, – призналась она, пылая всеми доступными взору частями тела. – Даже не думала, что может быть так. А ему не понравилось.
Да, муж вдруг выяснил, что на деле всё не так приятно и интересно, как ему казалось. В итоге он обвинил в этом саму Жалю.
– Назвал меня… гулящей женщиной. – Странно было видеть, как, рассказывая, Жаля не плачет, а злобно усмехается. – Сказал, что никогда не думал, что я соглашусь на такое. А мне и плевать! Сам виноват. Что хотел, то и получил. Пусть теперь ходит и радуется. Я ему сказала – я хорошая, покорная жена. Только, – она мгновенно помрачнела, – как теперь мы с Наилькой… Он теперь с ним общаться перестанет. А я с того дня о нём всё время думаю. Просыпаюсь – думаю, обед готовлю – думаю… Он мне пишет, но я боюсь, муж увидит.
– Любит он тебя, – сказала Рейхан. – Разводись с мужем и выходи за Наиля.
