Книга Изобретение Вальса, страница 16. Автор книги Владимир Набоков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Изобретение Вальса»

Cтраница 16

Но мы ведь выше дружбы – и одно

с тобою чтим: стремленье голой мысли…

А! Просветлел… Ну что же?

Гонвил

Хорошо,

согласен я, согласен… Но поставлю

условие: ты должен будешь выпить

вот здесь, при мне. Хочу я росчерк смерти

заметить на твоем лице. Сам знаешь,

каков твой друг: он, как пытливый Плиний,

смотреть бы мог в разорванную язву

Везувия, пока бы, вытекая,

гной огненный шипел и наступал…

Эдмонд

Изволь… Но только…

Гонвил

Или ты боишься,

что свяжут смерть твою со смертью… Стеллы?

Эдмонд

Нет, – о тебе я думал. Вот что! Дай мне

чернил, бумаги. Проще будет.

(Пишет.)

Слышишь,

перо скрипит, как будто по листу

гуляет смерть костлявая…

Гонвил

Однако!

Ты весел…

Эдмонд

Да… Ведь я свою свободу

подписываю… Вот… Я кончил. Гонвил,

прочти.

Гонвил

(читает про себя)

«Я умираю – яд – сам взял –

сам выпил…» Так.

Эдмонд

Теперь давай; готов я…

Гонвил

Не вправе я удерживать тебя.

Вот – пузырек. Он налит зноем сизым,

как утро флорентийское… Тут старый

и верный яд. В четырнадцатом веке

его совали герцогам горячим

и пухлым старцам в бархате лиловом.

Ложись сюда. Так. Вытянись. Он сладок

и действует мгновенно, как любовь.

Эдмонд

Спасибо, друг мой… Жил я тихо, просто,

а вот не вынес страха бытия…

Спасаюсь я в неведомую область.

Давай же мне; скорей…

Гонвил

Эдмонд, послушай, –

быть может, есть какая-нибудь тайна,

которую желал бы ты до смерти…

Эдмонд

Я тороплюсь… Не мучь меня…

Гонвил

Так пей же!

Эдмонд

Прощай. Потом – плащом меня накроешь.

Действие второе

Та же комната. Прошло всего несколько мгновений.

Эдмонд

Смерть… Это – смерть. Вот это – смерть…

(Медленно привстает.)

В тумане

дрожит пятно румяное… Иначе

быть не могло… О чем же я при жизни

тревожился? Пятно теперь яснее.

Ах! Это ведь пылающий провал

камина… Да, – и отблески летают.

А там в углу – в громадном смутном кресле, –

кто там сидит, чуть тронутый мерцаньем?

Тяжелый очерк выпуклого лба;

торчащая щетина брови; узел

змеиных жил на каменном виске…

Да полно! Узнаю! Ведь это…

Человек в кресле

…Эхо

твоих предсмертных мыслей…

Эдмонд

Гонвил, Гонвил, –

но как же так? Как можешь ты быть здесь, –

со мною, в смерти? Как же так?..

Гонвил

Мой образ

продлен твоею памятью за грань

земного. Вот и все.

Эдмонд

Но как же, Гонвил:

вот комната… Все знаю в ней… Вон – череп

на фолианте, вон – змея в спирту,

вон – скарабеи в ящике стеклянном,

вон – брызги звезд в окне, – а за окном, –

чу! слышишь, – бьют над городом зубчатым

далекие и близкие куранты;

скликаются, – и падает на дно

зеркальное червонец за червонцем…

Знакомый звон… И сам я прежний, прежний, –

порою только странные туманы

проходят пред глазами… Но я вижу

свои худые руки, плащ и сборки

на нем, – и даже вот – дыру: в калитку

я проходил, – плащом задел цветок

чугунный на стебле решетки… Странно, –

все то же, то же…

Гонвил

Мнимое стремленье,

Эдмонд… Колеблющийся отзвук…

Эдмонд

Так!

Я начинаю понимать… Постой же,

постой, я сам…

Гонвил

…Жизнь – это всадник. Мчится.

Привык он к быстроте свистящей. Вдруг

дорога обрывается. Он с края

проскакивает в пустоту. Ты слушай,

внимательно ты слушай! Он – в пространстве,

над пропастью, – но нет еще паденья,

нет пропасти! Еще стремленье длится,

несет его, обманывает; ноги

еще в тугие давят стремена,

глаза перед собою видят небо

знакомое, – хоть он один в пространстве,

хоть срезан путь… Вот этот миг, – пойми,

вот этот миг. Он следует за гранью

конечною земного бытия:

скакала жизнь, в лицо хлестала грива,

дул ветер в душу – но дорога в бездну

оборвалась, – и чем богаче жизнь,

чем конь сильней…

Эдмонд

…тем явственней, тем дольше

свист в пустоте, свист и размах стремленья,

не прерванного роковым обрывом, –

да, понял я… Но – пропасть, как же пропасть?

Гонвил

Паденье неизбежно. Ты внезапно

почувствуешь под сердцем пустоту

сосущую, и, завертевшись, рухнет

твой мнимый мир. Успей же насладиться

тем, что унес с собою за черту.

Все, что знавал, что помнишь из земного, –

вокруг тебя и движется земными

законами, знакомыми тебе.

Ведь ты слыхал, что раненый, очнувшись,

оторванную руку ощущает

и пальцами незримыми шевелит?

Так мысль твоя еще живет, стремится, –

хоть ты и мертв: лежишь, плащом покрытый;

сюда вошли; толпятся и вздыхают;

и мертвецу подвязывают челюсть…

А может быть, и больший срок прошел:

ведь ты теперь вне времени… Быть может,

на кладбище твой Гонвил смотрит молча

на плоский камень с именем твоим.

Ты там, под ним, в земле живой и сочной;

уста гниют, и лопаются мышцы,

и в трещинах, в глубокой черной слизи

шуршат, кишат белесые личинки…

Не все ль равно? Твое воображенье,

поддержанное памятью, привычкой,

еще творит. Цени же этот миг,

благодари стремительность разбега…

Эдмонд

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию

Вход

Регистрация | Забыли пароль?

Поиск по сайту

Календарь

Навигация