Книга Изобретение Вальса, страница 29. Автор книги Владимир Набоков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Изобретение Вальса»

Cтраница 29

Иди, иди. Клиян давно клянет

тебя, себя и остальное. Ганус,

не забывай…

Ганус

Скорей, скорее, Элла…

Уходят вместе.

Тременс

Так мы одни с тобою, змий озноба?

Ушли они – мой выскользнувший раб

и бедная кружащаяся Элла…

Да, утомленный и простейшей страстью

охваченный, свое призванье Ганус

как будто позабыл… Но почему-то

сдается мне, что скрыта в нем та искра,

та запятая алая заразы,

которая по всей моей стране

распространит пожар и холод чудной,

мучительной болезни: мятежи

смертельные; глухое разрушенье;

блаженство; пустота; небытие.

Занавес

Сцена II

Вечер у Мидии. Гостиная; налево проход в залу. Освещенная ниша направо у высокого окна. Несколько гостей.

Первый гость

Морн говорит, – хоть сам он не поэт:

«Должно быть так: в мельканье дел дневных,

нежданно, при случайном сочетанье

луча и тени, чувствуешь в себе

божественное счастие зачатья:

схватило и прошло; но знает муза,

что в тихий час, в ночном уединеньи,

забьется стих и с языка слетит

огнем и лепетом…»

Клиян

Мне не случалось

так чувствовать… Я сам творю иначе:

с упорством, с отвращеньем, мокрой тряпкой

обвязываю голову… Быть может,

поэтому и гений я…

Оба проходят.

Иностранец

Кто этот –

похожий на коня?

Второй гость

Поэт Клиян.

Иностранец

Искусный?

Второй гость

Тсс… Он слушает…

Иностранец

А тот –

серебряный, со светлыми глазами, –

что говорит в дверях с хозяйкой дома?

Второй гость

Не знаете? Вы рядом с ним сидели

за ужином – беспечный Дандилио,

седой любитель старины.

Мидия

(к старику)

Так как же?

Ведь это – грех: Морн, Морн и только Морн.

И кровь поет…

Дандилио

Нет на земле греха.

Люби, гори – все нужно, все прекрасно…

Часы огня, часы любви из жизни

выхватывай, как под водою раб

хватает раковины – слепо, жадно:

нет времени расклеить створки, выбрать

больную, с опухолью драгоценной…

Блеснуло, подвернулось, так хватай

горстями что попало, как попало, –

чтоб в самый миг, как лопается сердце,

пятою судорожно оттолкнуться

и вывалить, шатаясь и дыша,

сокровища на солнечную сушу

к ногам Творца, – он разберет, он знает…

Пускай пусты разломанные створки,

зато гудёт все море в перламутре.

А кто искал лишь жемчуг, отстраняя

за раковиной раковину, тот

придет к Творцу, к Хозяину, с пустыми

руками – и окажется в раю

глухонемым…

Иностранец

(подходя)

Мне в детстве часто снился

ваш голос…

Дандилио

Право, никогда не помню,

кому я снился. Но улыбку вашу

я помню. Все хотелось мне спросить вас,

учтивый путешественник: откуда

приехали?

Иностранец

Приехал я из Века

Двадцатого, из северной страны,

зовущейся…

(Шепчет.)

Мидия

Как? Я такой не знаю…

Дандилио

Да что ты! В детских сказках, ты не помнишь?

Виденья… бомбы… церкви… золотые

царевичи… Бунтовщики в плащах…

метели…

Мидия

Но я думала, она

не существует?

Иностранец

Может быть. Я в грезу

вошел, а вы уверены, что я

из грезы вышел… Так и быть, поверю

в столицу вашу. Завтра – сновиденьем

я назову ее…

Мидия

Она прекрасна…

(Отходит.)

Иностранец

Я нахожу в ней призрачное сходство

с моим далеким городом родным, –

то сходство, что бывает между правдой

и вымыслом возвышенным…

Второй гость

Она,

поверьте мне, прекрасней всех столиц.

Слуги разносят кофе и вино.

Иностранец

(с чашкой кофе в руке)

Я поражен ее простором, чистым,

необычайным воздухом ее:

в нем музыка особенно звучит;

дома, мосты и каменные арки,

все очертанья зодческие – в нем

безмерны, легкие, как переход

счастливейшего вздоха в тишину

высокую… Еще я поражен

всегда веселой поступью прохожих;

отсутствием калек; певучим звуком

шагов, копыт; полетами полозьев

по белым площадям… И говорят,

один король все это сделал…

Второй гость

Да,

один король. Ушло и не вернется

былое лихолетье. Наш король –

гигант в бауте, в огненном плаще –

престол взял приступом, – и в тот же год

последняя рассыпалась волна

мятежная. Был заговор раскрыт:

отброшены участники его –

и, между прочим, муж Мидии, только

не следует об этом говорить, –

на прииски далекие, откуда

их никогда не вызовет закон;

участники, я говорю, но главный

мятежник, безымянный вождь, остался

ненайденным… С тех пор в стране покой.

Уродство, скука, кровь – все испарилось.

Ввысь тянутся прозрачные науки,

но, красоту и в прошлом признавая,

король сберег поэзию, волненье

былых веков – коней, и паруса,

и музыку старинную, живую, –

хоть вместе с тем по воздуху блуждают

сквозные электрические птицы…

Дандилио

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию

Вход

Регистрация | Забыли пароль?

Поиск по сайту

Календарь

Навигация