Книга Изобретение Вальса, страница 39. Автор книги Владимир Набоков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Изобретение Вальса»

Cтраница 39

Что с Ганусом? Припадок?

Дандилио

Так, пустяки. Приник к постели, что-то

бормочет и выбрасывает руки,

как будто ловит за края одежд

невидимых прохожих.

Тременс

Пусть, – полезно.

Научится.

Дандилио

Да, всякое зерно

годится в житницу души, вы правы…

Тременс

Я разумел иначе… А, шаги

моей влюбленной Эллы! Знаю, знаю,

куда она ходила…

Входит Элла.

Элла

Дандилио!

Дандилио

Что, милая, что, легкая моя?..

Элла

Остались щепки… щепки!.. Он… Клиян…

О Господи… Не трогайте! Оставьте…

Я – липкая… Я вся холодной болью

пропитана. Ложь! Ложь! Не может быть,

чтоб это вот звалось блаженством. Смерть,

а не блаженство! Гробовою крышкой

задели душу… прищемили… больно…

Тременс

То – кровь моя. Пускай она поплачет.

Дандилио

Ну вот… Ну вот… Дай отодвину локон…

Жемчужины и розы на щеках,

блеск, волосы, росистые от снегу…

Ты – глупая. Все хорошо. Играя,

ребенок поцарапался – и плачет.

Жизнь обежит, шумя летучим платьем,

все комнаты, как молодая мать,

падет перед ребенком на колени,

царапинку со смехом поцелует…

Занавес

АКТ III

Сцена I

Громадный кабинет. В высоких окнах – ночь звездная, но сцена в темноте. И осторожно входят две фигуры.

Морн

Итак – конец. Я буду ночевать

у Цезаря!.. Итак – конец, мой милый…

В последний раз, как два цареубийцы,

мы за полночь по тайным переходам

прокрались в мой дворец… Зажги свечу.

Воск потечет – ты вставь ее прямее.

Еще одну… Так. Вместо лампы трезвой!

Теперь послушай. Я возможность смерти

предусмотрел. Вот тут, в столе, в дубовых

и малахитовых глубинах спят

мои бумаги – договоры, планы,

черновики законов… и сухие

цветы… Ключи передаю тебе.

Передаю и это завещанье,

где сказано, что в приступе видений

слепительных и сладких я решил

склониться в смерть. Пускай мою корону, –

как мяч тугой, откинутый пинком, –

поймает и сожмет в охапку юный

племянник мой, пускай седые совы –

сенаторы, что пестуют его, –

моей страной повластвуют бесшумно,

покамест на престоле – только мальчик,

болтающий ногами… А народ

не должен знать. Пускай моя карета,

блистая синим лаком и гербом,

по площади и через мост, как прежде,

проносится. Я призраком пребуду.

А подрастет наследник мой – хочу,

чтоб он открыл, как умер я: он сказку

начнет со сказки. Мантия моя,

расшитая пожарами, быть может,

ему придется впору… Ты, Эдмин,

советник мой, наперсник мой тишайший,

ты светлою своею тишиной

смягчай углы, прохладой окружай

движенья власти… Понял?

Эдмин

Все исполню…

Морн

Еще одно: сегодня в час раздумья

ребяческий, но нужный мне указ

составил я – что всяк, кому удастся

бежать из ссылки, будет за отвагу

помилован…

Эдмин

Исполню все. И если б

ты намекнул одним движеньем век,

чтоб я тебе в неведомую вечность

сопутствовал…

Морн

Зажги и эти свечи.

Пусть зеркала виденьями, ветрами

наполнятся… Сейчас вернусь. Иду я

в ту горницу, где вот четыре года

горит и дышит в бархатном гнезде

моя корона огненная; пусть

она сожмет брильянтовою болью

мне голову, чтоб с головы скатиться,

когда я навзничь…

Эдмин

Государь мой, друг

бесценный мой!..

Морн

Не выстрел, нет, не выстрел!

Взрыв музыки! как бы на миг открылась

дверь в небеса… А тут – какие струны

звук удлинят! Какую сказку людям

дарую!.. Знаешь, в темноте коленом

об кресло я ударился. Болит.

(Уходит.)

Эдмин

(один)

О, я подобен воску!.. Не забудет

мне летопись вот этого бессилья…

Виновен я… Зачем не порываюсь

его спасти?.. Встань, встань, душа моя!

Нет, вязкая дремота… Я бы мог

мольбами, убежденьями, – я знаю,

такие есть, – остановить… И что же?

Как человек во снах не может двинуть

рукою, – я не в силах и продумать

то, что сейчас случится… Вот оно –

возмездие!.. Когда, однажды, в детстве,

мне запретили к пчельнику пойти,

я в помыслах на миг себе представил

смерть матери и то, как без надзора

ем светлый мед, – а мать свою любил я

до слез, до сердцебьенья… Вот оно –

возмездие. Теперь я к сладким сотам

опять прилип. Одно теперь я вижу,

одно горит мне в сумраке: поутру

весть об измене принесу! Как некий

преступник, отуманенный вином,

войду, скажу, – Мидия будет плакать…

И слов своих не слыша, и дрожа,

и лаской утешенья лицемерной

к ней прикасаясь незаметно, буду

ей лгать, дабы занять чужое место.

Да, лгать, рассказывать – о чем? – о мнимой

неверности того, перед которым

мы с нею – пыль! Когда б он жить остался,

я до конца молчал бы… Но теперь

мой бог уйдет… Один останусь, слабый

и жадный… Лучше смерть! О если бы

он приказал мне умереть!.. Гори,

безвольный воск… Дышите, зеркала,

пыланьем погребальным…

(Зажигает свечи. Их много.)

Морн

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию

Вход

Регистрация | Забыли пароль?

Поиск по сайту

Календарь

Навигация