Герб. Я вношу по этому поводу предложение: составить доклад снова и отложить заседание на другой день.
Министр. Вы не знаете, что вы говорите. Стыдно! Гадко! Послушайте, полковник, как это такая вещь могла произойти? Что это такое?
Полковник. Я абсолютно ни при чем.
Министр. А я вам говорю: при чем. И знаете почему? С самого начала вы заняли такую позицию, что, мол, это все не ваше дело, что… что… мы занимаемся пустяками, что… этот изобретатель просто сумасшедший… Ходите надутый, – ну вот и получилось, можете радоваться.
Полковник. Ваше высокопревосходительство, служебный долг свой я обязан исполнять, и я его исполняю по мере своих слабых сил. Но личное свое мнение я изменить не могу.
Гроб. Присоединяюсь к предложению Герба. Дорогой министр, отложим все это дело, – ну зачем, право, терять время даром?.. Соберемся на следующей неделе, свеженькие, – право же.
Министр. Прекрасно. Тогда я немедленно подаю в отставку. Кто за высказанное предложение? Кто за – встать. Никто не встает? Предложение отклонено. Теперь предложение сделаю я. Попрошу вас, генерал Герб, доклад сделать устно.
Герб. Почему, собственно, я? Мы все писали.
Министр. Прекрасно. Заседание закрыто, и я немедленно прошу президента найти мне заместителя.
Герб. Погодите, погодите… Что это вы так… Вот вы генерала Горба не спросили, – почему вы его не спрашиваете?
Горб встает; он немой, но пытается что-то сказать знаками.
Министр. К сожалению, я не понимаю языка немых. Лечились бы, если вы немой. Гадко! Есть профессор, который научает… хотя бы мычанию.
Голоса. Расскажите! Ах, расскажите! Очень просим! Это интересно!
Министр. Молчать! Единственный выход, который я вижу из этого безобразного положения…
Сон. Могу я вставить словечко?
Герб. Это незаконно.
Сон. Я вставлю словечко, как денежку в автомат: все сразу двинется, вот увидите!
Министр. Говорите. Мне все равно. Безобразие!
Сон. Доклад сделаю я. Ведь я так же хорошо осведомлен, как и все вы, если не лучше. Принято?
Герб. Я снимаю свой протест.
Министр. Ну что ж… Господа, я думаю, что мы Сона попросим… В конце концов, это формальность, мы все знаем содержание доклада, но зато он придаст ему сжатую и точную форму. Я думаю, что голосовать не стоит. Все согласны? Сон, мы вас слушаем.
Сон. Я буду краток. Третьего дня Сальватору Вальсу было предложено выполнить три задания: во-первых, взорвать скалистый остров, находящийся в двухстах километрах от пустынного берега, – вы меня извините, господа, я сознательно никаких названий мест не упоминаю, дабы не отягчать своего доклада, – а вы все равно знаете, о каких местах идет речь.
Голоса. Да-да, не нужно… Это подробности… Мелкий шрифт!..
Сон. Следующие намеченные вами пункты были: один – посреди обширного, непроходимого болота, другой – в песчаной пустыне. Точное местоположение этих пунктов было сообщено Вальсу ровно в шесть часов утра, и он тотчас удалился, сказав, что снесется со своим компаньоном. Наблюдение показало, что он действительно отдал распоряжения по радио, зашифрованные им, дабы не испугать случайного слуха. Заблаговременно были высланы самолеты, которые на приличном расстоянии наблюдали за результатами. В половине седьмого, то есть ровно через полчаса, был начисто взорван намеченный остров. Ровно в семь произошел взрыв в болоте, а еще через полчаса ахнуло в пустыне.
Сенсация.
Голоса. Замечательно! Это замечательно! Вы подумайте! Совершенно неслыханная история!
Сон. Не обошлось, однако, без курьезов, – и при этом довольно досадных. Среди самолетов, наблюдавших за уничтожением острова, затесался какой-то кретин на частной машине, совершавший рекордный рейд. Взрыв в болоте каким-то образом вызвал немедленное обмеление реки, обслуживающей главный город области. Наконец, третье и самое досадное: через несколько часов после взрыва известный путешественник – фамилию вы узнаете из газет – набрел на колоссальную воронку посреди пустыни и, как видно, весьма ею заинтересовался.
Голоса. Ну, это, знаете, действительно интересно. Еще бы не заинтересоваться! Вот так штука!
Министр. Должен ли я понять из ваших слов, что сегодня же пронесется по городу весть об этих трех… явлениях?
Сон. Увы, это неизбежно, – и надо будет придумать что-нибудь погуще версии о землетрясении, пущенной насчет нашей обезглавленной горы. Тем более что публика этой версии не поверила.
Министр. Да-да, мы придумаем. Я не знаю… Голова идет кругом… Это мы потом, потом обсудим.
Бриг. У меня есть вопрос: не следует ли искать причины интересных явлений, которые так живо описал докладчик, не следует ли, говорю, искать их причины в перенагревании почвы, в результате нынешней необычно жаркой весны?
Министр. Я не понимаю, что вы говорите.
Сон. Ничего, ничего, генерал, просто так, – знаете, научные гипотезы… Позвольте, однако, досказать. Все вы, господа, участвовали в выборе пунктов, и все вы слышали донесения с мест. Таким образом вы убедились, что, примо, Сальватор Вальс выполнил задание и, секундо, выполнил его в такой срок и в таких условиях, что всякую идею массового сообщничества следует с негодованием отмести.
Голоса. Да! Разумеется! Это само собой понятно! Ясно!
Сон. При этом я позволю себе обратить ваше внимание на следующее. Не зная, где находится аппарат Вальса, мы, конечно, не можем судить о том, прав ли Вальс в своем утверждении, что этот телемор, как он его ласково обзывает, бьет на любое расстояние. Однако тот факт, что второй предложенный пункт находился от первого в семистах километрах, доказывает, что диапазон боевой мощи аппарата превосходит самые смелые мечты!
Министр. Вы кончили, Сон?
Сон. В общих чертах это, кажется, все.
Министр. Кто-нибудь желает высказаться по существу дела? Никто? Я вижу, полковник, на вашем лице улыбку.
Полковник. Вы знаете мое мнение, господин министр. Покуда душевное здоровье этого Вальса не будет засвидетельствовано врачами, я не могу к нему относиться серьезно.
Герб. Присоединяюсь. Предлагаю все отложить до врачебного осмотра.
Гроб. Присоединяюсь и я. Прежде всего мы должны знать, с кем мы имеем дело.
Министр. Прекрасно. Заседание закрыто. Не сомневаюсь, что президент сегодня же примет мою отставку.
Герб. Беру свое предложение назад.
Гроб. Присоединяюсь.
