— Сделаем так. Я позволю нашей красотке удалиться, но вы останетесь на месте. Когда она станет недосягаемой для меня, вы передадите мне пробирку? Устроит вас такой вариант?
— И все-таки я хотел бы получить гарантии того, что вы не убьете меня, а потом не станете преследовать Валентину?
— Не беспокойтесь обо мне, Томаш, — сказала его спутница абсолютно спокойным голосом, прервав долгий период немоты, спровоцированный пистолетом у виска. — Не забывайте, что я служу в полиции, и с боевой подготовкой у меня все в порядке. Если мне будет позволено уйти, этому человеку больше не удастся застичь меня врасплох и угрожать мне снова. Второго шанса, обещаю вам, у него не будет.
Историк не мог не прийти в восхищение от смелости и выдержки этой на первый взгляд такой хрупкой женщины. Он был буквально потрясен тем, что Валентина сумела сохранить такую степень самообладания под дулом пистолета — на ее лице не было и намека на страх! Может быть, это и притворство. Возможно, там, внутри, она дрожит, как заячий хвостик, но снаружи — это высочайший образец хладнокровия! Потрясающе!
— Вы уверены?
— Абсолютно! — подтвердила, не мешкая, итальянка. — В этом помещении полно легковоспламеняющихся веществ, видите? И я уже отметила, где находится субстанция, с помощью которой я смогу приготовить смертоносное оружие всего за тридцать секунд. Дайте мне полминуты, и вы убедитесь, что этому безумцу больше не удастся взять меня на мушку.
Слушая Валентину, Томаш лихорадочно прикидывал, что можно было предпринять в этой ситуации. Важно было понять, в чем состоит главный интерес Гроссмана и действительно ли он мог бы их отпустить?
— Пусть будет так, — сказал со вздохом португалец, обращаясь к шефу израильской полиции. — Я отдам вам пробирку с ДНК Иисуса, но сначала позвольте уйти Валентине. Договорились?
Учитывая только что сказанное Валентиной, Томаш был внутренне готов к длительному препирательству и уговорам, но, к его вящему удивлению, Гроссман принял предложение, что называется, с листа.
— Согласен. Можете идти, — израильтянин чуть приподнял вверх дуло, чтобы оно больше не было направлено в голову итальянской коллеге.
Сделав несколько осторожных шагов назад, Валентина пропала с поля зрения.
— Вы в порядке? — громко спросил Томаш, обращаясь, разумеется, к итальянке. — Вы в безопасности?
— Да, — послышался неведомо откуда ее голос. — И через пару секунд уже будет готов «коктейль». Встречаемся у выхода.
Историк взглянул на «доброго знакомого», который все это время не спускал с него глаз, твердо сжимая пистолет. Пришел момент истины. Израильтянин выполнил свою часть соглашения. Дело было за Томашем, которому оставалось вручить пробирку, но так, чтобы не получить пулю в лоб вместо благодарственных слов.
— Где пробирка? — сказал раздраженно господин инспектор — терпение явно не являлось одной из его добродетелей. — Сколько можно ждать?!
Томаш пробежался глазами по полке, где была металлическая конструкция с подвешенными на нее пробирками. Впрочем, две из них «пали» жертвами боя с Сикариусом, но сосуд с замороженным генетическим материалом Иисуса, отличавшийся желтовато-белесым цветом, остался нетронутым водоворотом неожиданных событий и находился на прежнем месте. Португалец протянул руку в перчатке и вытащил драгоценную емкость, показав ее Гроссману.
— Вот она. Я оставляю ее здесь.
Положил бережно пробирку на полку и отступил на несколько шагов. Инспектор с пистолетом наготове проворно преодолел дистанцию, разделявшую его с вожделенным сосудом. Взяв его в руки, он внимательно рассматривал содержимое, которое по всем внешним признакам — цвету и замороженному состоянию — совпадало с тем, что он видел прежде в руках Арпада Аркана. Пробирка, похоже, была настоящей.
Шеф израильской полиции стремительно навел свое оружие на Томаша и выстрелил.
— Прощай, дружище!
LXXIV
Спасли Томаша быстрота реакции и интуиция. Все-таки он не очень верил в кристальную честность и благородство «силовиков» и, положив пробирку на полку, отступил ровно до того места коридора, где был боковой проход между двумя стеллажами, забитыми бидонами с жидкостями (скорее всего, реагентами) и прочими химическими субстанциями, необходимыми для лабораторных работ.
Поэтому, едва Гроссман поднял руку с пистолетом, чтобы нажать на курок, Томаш успел мгновением раньше юркнуть в проход. Смертоносная пуля лишь просвистела рядом, не достигнув цели.
— Проклятье! — завопил инспектор, осознав свою оплошность. — Но ты от меня не уйдешь!
Эти слова прозвучали вдогонку португальскому профессору, пустившемуся во всю прыть петлять среди рядов с оборудованием. Он понимал, что в этих коридорах не должен бежать по прямой, если хочет остаться живым, иначе будет слишком удобной целью для такого опытного стрелка, как шеф израильской полиции. Ему оставалось лишь выписывать разнообразные зигзаги среди коридоров, проходов и переходов и молиться, что совсем скоро он столкнется с Валентиной, которая окажется готовой применить свою самодельную смесь ради спасения от погони.
— Ба-бах!
— Ба-бах!
Прозвучали два громких хлопка, и осколки разлетелись по полкам как знак того, что вождь новых сикариев опять взял португальца на мушку. Томаш инстинктивно вобрал голову в плечи, и даже мелькнула мысль, а не ранен ли он. Но пришлось признать ее верхом идиотизма — вряд ли раненые способны так прытко передвигаться.
Внезапно желто-красный сполох и последовавший за ним сильный взрыв заставили историка сначала пригнуться, а потом рефлекторно обернуться: огненный шар следовал за ним по пятам по всему коридору. Сначала он подумал было, что это Валентина применила свой секретный «коктейль Молотова» или как там это называется на языке специалистов по террору и антитеррору. Однако итальянки не было видно поблизости. Скорее всего, смекнул ученый, одна из пуль попала в легковоспламеняющуюся субстанцию, а уже затем огонь стал пожирать бидон за бидоном с разнообразными химикатами, многие из которых лишь добавляли сил пожару. Это была настоящая цепная реакция взрывов, после которых огненный дракон мгновенно захватывал все новые территории. Казалось, даже воздух отпрянул и пустился в бегство — прочь от этой вакханалии огня.
— О, Боже мой!
Томаш снова попал в непредвиденную ситуацию: уже около пятой части Святая святых было охвачено пожаром, и огненный вал неумолимо накатывал на новые полки, стеллажи и конструкции, поглощая все подвластное горению. До настоящего ада было рукой подать.
У господина профессора, как и у других его друзей по несчастью, не было иного выхода избежать гибели в дьявольском пламени, кроме как быстро найти выход — в прямом и переносном смысле. Бежать вперед, нестись во весь опор, пока было время. Впрочем, дальше будет новая напасть: выход перекрыт бронированной дверью с кодовым замком. Единственным человеком, знавшим пароль, был Арпад Аркан, но глава фонда уже давно был выведен из схватки. Португальцу оставалось надеяться, что чутье не подведет, и его предположение о вещем слове окажется правильным.
