Из-за выпитого он чувствовал слабость в теле и сделал еще глоточек, словно так можно было вернуть себе прежнюю силушку. Тут он заметил высокого и худого человека, прошедшего недалеко от него. Он решил было повернуться поудобнее, чтоб вздремнуть — сон опять смыкал веки, но неожиданное событие заставило его поменять планы.
Из темноты, там, вдали, возникла вдруг тень и бросилась следом за человеком, вышедшим из библиотеки. Ускорив шаг, она подкралась к прохожему сзади и с молниеносной быстротой и ловкостью набросилась на него. На какие-то мгновения два силуэта слились воедино. Потом раздался крик ужаса, и один силуэт бросился бежать, а второй остался на тротуаре.
Застигнутый врасплох скоростью и невероятностью случившегося, Пэдди протер кулаком глаза и, снова открыв их, уставился на место недавних событий: может, это был сон? Нет, ему это не приснилось — чье-то тело действительно лежало на земле. До него окончательно дошло: то, что ему показалось, что было, — было…
Он встал с газона и, нетвердо держась на ногах, позвал на помощь.
XII
Красавица с темно-каштановыми вьющимися волосами и голубыми глазами, не переставая, качала головой, отказываясь принять только что услышанное.
— Оказывается, теперь фальшива уже не только история с прелюбодейкой? — вопрошала она, сжав зубы и едва сдерживая наполнявшее ее раздражение. — Еще и воскрешение Иисуса? Но это же все глупости? Вы шутите со мной?
Ее тон был настолько агрессивным, что Томаш тотчас почувствовал, как капелька пота слезинкой скользнула по его спине. Может, не следовало рассказывать все это? Ему стало казаться, что было не совсем разумно с его стороны выкладывать набожной католичке исторические сведения о Христе, почерпнутые исследователями. Но раз он уже встал на этот путь, дороги назад не было. К чему было затевать этот разговор, если не доводить его до логического конца: выводов и последствий… Слишком поздно каяться в содеянном…
— Успокойтесь, — попросил он. — Не надо нервничать.
— Я спокойна, слышите? — почти вскрикнула итальянка. — Меня не так-то легко вывести из себя! Я не такая, нет! Даже когда есть причины нервничать, даже когда доводится слушать разные гадости!..
— Боюсь, что это не гадости, а скорее…
— А что же еще? — прервала она историка. — Вы осмеливаетесь все это говорить, не приводя минимально приемлемых доказательств, так чего же вы ждали? Что мы скажем «Аминь»? «Благодарствуем, что вы просветили нас, олухов небесных?» — так, что ли? Вы ждали оваций? На что вы рассчитывали?
Взгляд Томаша посуровел.
— Я рассчитываю, что меня выслушают, — сказал он с неожиданной даже для себя настойчивостью и наставил на нее указательный палец. — Вы говорили мне, что будете слушать, не злясь, говорили? Теперь выполняйте!
Валентина закрыла глаза, прошептала по-итальянски какое-то заклинание и, глубоко вздохнув, посмотрела прямо в лицо ученому, давая понять, что эмоции полностью под контролем.
— Что ж, рассказывайте, — любезно и абсолютно спокойно сказала она, удивив собеседника такой мгновенной «сменой декораций». — Так какие же, в конце концов, доказательства есть у вас?
Томаш посмотрел на нее недоверчиво: притворяется или уже успокоилась? Догадавшись о его сомнениях, итальянка заморгала и одарила его такой очаровательной и яркой улыбкой, что он сам не удержался и просиял.
— Первое, что вы должны понять, что в Библии есть умышленные ошибки, — сказал Томаш, соблюдая все же осторожность. — Случайных ошибок, естественно, намного больше, но и преднамеренных, уж извините, хватает.
— Доказательства, господин профессор.
— Пожалуйста, вот сразу же — второй стих Евангелия от Марка, — указал он. — В тексте говорится: «Как написано у пророка Исайи: Я посылаю Ангела Моего пред лицом Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою». Но проблема-то в том, что автор Евангелия ошибся, потому что эта цитата не из Исайи, а из Малахии, 3:1. Многие переписчики поняли эту ошибку и переправили на: «Как написано у пророков». И тем не менее, — чем не пример жульничества с оригинальным текстом?
Валентина искривила губы.
— Да, но, по-моему, это не так уж серьезно.
— Это умышленное искажение оригинального текста, — настаивал на своем Томаш. — И хотя на первый взгляд эта вариация может показаться несущественной, на самом деле это не так. Ошибка свидетельствует об определенной теологической ограниченности самого автора Евангелия. А покрывая его ошибку, мы даем превратное представление о качестве его работы.
Итальянка, слегка наклонив голову, приняла аргумент.
— Пусть так, — сказала она. — Но вы так и не предоставили мне доказательств обмана в историях с прелюбодейкой и с воскрешением…
Томаш поднял руку, призывая не торопиться.
— Сейчас, сейчас, потерпите немного, — попросил он. — Сначала, я хотел бы, чтобы вы уяснили почетче, какого рода ошибки, причем преднамеренные, творили на протяжении веков переписчики, — он показал на Кодекс, лежавший на столе. — Прочтите, что написано у Матфея, 24:36. Иисус предсказывает конец времен, говоря: «О дне же о том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, а только Отец Мой один». Этот стих создает очевидные проблемы для понятия Святой Троицы, которая, среди прочего, устанавливает, что Иисус — Бог. А раз Бог, то Он всеведущ. Однако же в этом стихе Иисус признается, что он не знает, когда придет день и час Страшного суда. Как же так? Неужто Иисус не Бог? Разве не всемогущ? Чтобы разрешить сей неудобный парадокс, многие копиисты изъяли выражение «ни Сын», устранив проблему, — заключил он, стукнув по столу указательным пальцем. — А это, дорогая моя, — типичный случай умышленного искажения по богословским мотивам. Раз изменение не случайное, то оно — преднамеренное. Полагаю, это вам вполне понятно.
— И это изменение сохраняется до сих пор?
— Эта правка была разоблачена, и после большой полемики переводчики-традиционалисты решили вернуться к изначальному тексту. А раз так, то они оставили без изменений этот парадокс и молятся, чтобы верующие его не заметили. Важно подчеркнуть, что переписчики допускают не только случайные ошибки. Многие изменения носят явно умышленный характер. Например, сталкиваясь с небольшими разночтениями в изложении какого-то сюжета в разных копиях, многие из них устраняли эти различия, а значит, сознательно изменяли содержание. Доходили до того, что вставляли какие-то эпизоды в текст переписываемого Евангелия, — он сделал паузу, чтобы усилить драматический эффект. — Это аккурат случай с прелюбодейкой и с воскрешением в Евангелии от Марка.
— Ага! — воскликнула Валентина. — Дождалась я-таки! Наконец-то мы добрались до сути!
Томаш рассмеялся.
— Уверяю вас, самое интересное все еще впереди, эти две истории — пустяки.
— Посмотрим, посмотрим, — отвечала итальянка. — Пока что вы поставили под сомнение две из основополагающих историй Библии, не приведя, насколько я понимаю, никаких доказательств!
