Сидевший на корточках в переходе между залами Томаш проводил взглядом носилки, пока они не скрылись за дверью Иоанновского зала, но и после этого долго смотрел вслед, как загипнотизированный; так он молча попрощался со своей галисийской коллегой.
— И что это за история с Марией? — задала ему вопрос Валентина, нарушив гнетущую торжественность момента. — Вы утверждаете, что Дева вовсе и не дева?
Историк показал на загадочную надпись на листке, остававшемся на полу.
— В этом смысл головоломки.
Госпожа инспектор посмотрела вопросительно на непонятное послание, пытаясь понять, каким же образом португальский умник обнаружил в нем ссылки на Деву Марию. Но, как она ни переставляла эти закорючки, связь не просматривалась.
— Вы мне тут говорили, что здесь написано слово «душа», — напомнила она. — Я в упор не вижу, какое отношение это имеет к истории с Богоматерью.
Томаш указал пальцем на первый знак послания — до слова «alma».
— Видите этот символ, напоминающий трезубец? — поинтересовался он. — Это ключ к пониманию данного послания.
— И почему же? Что это значит?
— Это схематическое изображение понятия «for-de-lis», — он поднял брови, чтобы подчеркнуть важность сделанного открытия. — Это символ чистоты Девы Марии.
— Ах, так все-таки Madonna невинна!.. — воскликнула Валентина, не скрывая иронии. — А мне казалось, что вы мне сказали, что…
— Спокойствие, только спокойствие! — попросил Томаш, сдерживая улыбку. — Слово «for-de-lis» указывает нам, как мы должны понимать следующее слово — «Alma».
Голубые глаза Валентины снова встретились с зелеными Томаша.
— А разве оно не отсылает нас к понятию духа?
— Но не тогда, когда за ним следует for-de-lis. В этом случае оно ведет к Деве Марии.
— А отчего вы так решили? Здесь же написано — душа, а не Дева или Мария.
По-прежнему сидя на корточках, Томаш, тем не менее, расправил спину, чтобы лучше держать равновесие.
— А знаете, откуда нам известно, что мать Иисуса была девственницей?
— Из Библии, полагаю.
Историк изобразил пальцами V.
— Эта информация есть только в двух Евангелиях, — продолжил он. — От Матфея и от Луки. Марк проигнорировал полностью вопрос рождения Иисуса, а Иоанн пишет в 1:45: «Нашли… Иисуса, сына Иосифова, из Назарета», то есть он прямо указывает, что Иосиф — отец Иисуса, что противоречит Матфею и Луке, — он опять поднял указательный палец. — Но самое важное — это свидетельство Павла, автора самого древнего Евангелия. Утверждает он в Послании к Галатам: «Бог послал Сына Своего, который родился от жены…» Павел, писавший в эпоху, более близкую к данному событию, как-то позабыл упомянуть, что та самая жена была девственницей. И не потому, кажется мне, что посчитал это обстоятельство не достойным внимания. Дева, родившая ребенка, — это как-то необычно, согласитесь? Безусловно, если бы такое приключилось с Марией, он бы ни за что не забыл нам о том поведать. Следовательно, если Павел этого не упоминает, то только потому, что ему никто ничего подобного не рассказывал. А почему? Потому что наверняка в то время эта традиция еще не сложилась. Ее придумали позже.
Глаза Валентины чуть не выпрыгнули из орбит.
— Придумали? Вы просто невыносимы! Вы будете гореть в аду! Как такое можно говорить?
Томаш снова указал на листок на полу.
— Во всем виновато слово, — объяснил он. — Alma.
Итальянка взглянула вниз на головоломку и снова подняла глаза, полные недоумения.
— Совершенно не понимаю. Что все это значит?
— Ответ на сей вопрос нам подсказывают Лука и Матфей. У Луки в 1:35 говорит Ангел Марии: «…И рождаемое Святое наречется Сыном Божиим». А Матфей в 1:22 и в 1:23, указывая на причины, по которым Иисус был рожден девственницей, объясняет: «А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог».
Историк замолчал, давая возможность собеседнице осмыслить, что стоит за этими цитатами из Нового Завета, но Валентина не стала тратить время на раздумья.
— И что дальше?
— Не понимаете? Лука связывает тот факт, что Иисус родился у девственницы, с утверждением, что он — Сын Божий. А Матфей, что еще важнее, приписывает сие тому, что это было сказано «Господом через пророка», — повернувшись лицом к Валентине, он забросал ее вопросами. — Пророк обнаружил, что Мессия родится от девственницы? И что назовут его Еммануил?! Какой же пророк написал это?
— Думаю, речь идет о каком-нибудь пророке из Ветхого Завета, правда?
— Ну, конечно же, о пророке из Ветхого Завета! Проблема в ином: кто из пророков Священного Писания предвидел, что Мессия родится от девственницы и что назовут его Еммануил?
Валентина пожала плечами:
— Откуда я знаю!
Томаш поднялся и жестом позвал ее за собой. Они вернулись в читальный зал и сели за стол. Историк в который раз стал осторожно перелистывать Ватиканский кодекс.
— Действительно, если мы возьмем Ветхий Завет, то найдем пророка, который предсказал то, о чем написано у Матфея, — говорил ученый, переворачивая страницы документа IV века. — Это пророк Исаия, — наконец, он нашел нужный фрагмент. — Вот он! Заметьте, что пишет Исаия в… в 7:14. Итак «Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил».
Валентина была в изумлении.
— Значит… Значит, Матфей был прав! — пылко вскричала она. — Рождение Иисуса было фактически предсказано пророком из Ветхого Завета! И он же возвестил, что Мессия родится от Девы, что, собственно говоря, и произошло!
Томаш внимательно смотрел на собеседницу, как будто изучая ее лицо. На самом же деле он раздумывал, каким образом объяснить ей смысл библейской загадки, заключенной в головоломке.
— А знаете, на каком языке был написан оригинал Нового Завета? — спросил он неожиданно.
— Разве не на латыни?
Историк улыбнулся.
— Вы шутите? — и добавил: — На каком языке разговаривал Иисус?
— Ну… на еврейском, полагаю.
— На арамейском, — поправил ученый. — Правда, он весьма близок к еврейскому. — Его глаза отвлеклись на мгновение на Codex Vaticanus.
— А Библия? Она на каком языке была написана, как вы думаете?
