— Но Он же родился-таки в Вифлееме? Или, по-вашему, и это выдумка?
Историк нашел в Библии текст одного из последних пророков Ветхого Завета.
— А что же еще? — сказал он безапелляционно. — Рождение в Вифлееме — это всего-навсего эпизод, специально сконструированный для «прикрытия» одного из пророчеств Священного Писания. Пророк Михей, говоря о Бет-Эфрафе, он же Вифлеем, заявил в стихе 5:1 «И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле». И что же в этой ситуации сделали Матфей и Лука? «Предписали» Иисусу рождение в Вифлееме. Незатейливо, правда? И, тем не менее, даже в этом сюжете противоречия между обоими Евангелистами столь значительны, что они, можно сказать, сдают друг друга, предъявляя нам художественный вымысел. При этом оба знали, что Иисус был родом из Назарета. Но сей факт надо было скрыть, чтобы не противоречить пророчеству Михея. И что же они сделали? Каждый придумал свой сюжет, как «вытащить» Иисуса из Назарета и «заставить» его родиться в Вифлееме. И тут логически возникает вопрос: «если Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле», родился фактически в Вифлееме, как предсказал Михей и гарантируют Лука с Матфеем, почему об этом ничего не говорят Марк и Иоанн? И даже Павел помалкивает на сей счет. Как же они смогли пройти мимо столь весомого факта, чудесным образом подтвердившего древнее пророчество? Есть на то только один ответ: Матфей и Лука перенесли рождение Иисуса в Вифлеем исключительно ради осуществления предсказания, дабы иудеи утвердились в мысли, что именно Он — тот самый царь, о котором говорит в Священном Писании Михей.
— Очень похоже на случай с Девой Марией, да?
— Именно! Те же самые Матфей и Лука приписали Марии непорочное зачатие, чтобы таким образом сюжет соответствовал еще одному библейскому предсказанию, — он показал на фотокопию головоломки, найденной в Дублине. — И то же самое происходит с 141414 — это попытка вернуть родословную Иисуса к Давиду, что соответствовало бы пророчествам Писания.
— Понятно.
— В общем-то, это — дело обычное для Евангелий. Их авторы при любой возможности пытались представить доказательства тому, что различные события в жизни Иисуса — всего лишь осуществление предсказаний, сделанных в Священном Писании в отношении Мессии. Налицо стремление убедить иудеев, что Иисус — тот самый напророченный Спаситель. Если же факты не соответствовали предсказаниям, вместо них появлялись выдумки. Так, придумали, что Иисус родился в Вифлееме, что мать его зачала, оставаясь непорочной, что его родословная ведется от Давида.
Валентина нахмурила брови.
— Вы намекаете, что в Ветхом Завете не было предсказаний о рождении Иисуса?
— Зачем намекать, — не скрывая улыбки, сказал Томаш. — Я это утверждаю.
XXII
Врач осматривал тело, пока пара полицейских перекрывала доступ к этому участку улицы, стараясь уговорить зевак отойти подальше. Серебристая дымка еще не рассеялась, ее тусклая пелена придавала пейзажу грустный вид.
С платочком в руке и глазами, полными слез, Даниэла еще всхлипывала. Худощавый мужчина поглядывал на нее, скрывая (не без труда) профессиональное возбуждение.
— Расскажите, пожалуйста, как все произошло.
Новая слезинка готова уже была выкатиться из уголка глаза девушки, но она постаралась взять себя в руки.
— Даже не знаю, с чего начать, господин… господин…
— Пичуров, — представился худощавый, едва не подпрыгнув от нетерпения. — Тодор Пичуров.
Даниэла опять всхлипнула и продолжила:
— Профессор подошел к киоску, купил газету и… пошел домой. А вот там, — она показала почти со страхом на дерево, — там его ждал мужчина и…
— Что за мужчина, скажите, пожалуйста?
— Иностранец. Он приехал к профессору, — она шмыгнула носом.
— Как он выглядел?
— Я не очень хорошо помню, так как видела его мельком. Но мне показалось, что он молодой и с хорошей фигурой. Одет он был в черное.
Инспектор записал.
— Что же было дальше?
— Когда профессор отошел от меня, я взяла телефон и стала звонить Дэзи по поводу книг, которые она и Ивелин…
— А кто эти девушки?
Даниэла громко высморкалась.
— Это подруги, — она вытирала покрасневший нос и глаза, из которых нет-нет да и выбегали одна-другая слезинки. — Мы уже разговаривали какое-то время, когда… когда…
И тут слезы потекли рекой. Полицейский отвел глаза и вздохнул, стараясь быть терпеливым и понимающим. Он не выносил бесед с родными и близкими жертвы убийства; они все время плачут, поведение их предсказуемо и однообразно. Он дал Даниэле время, чтобы снова прийти в себя, и дождался, когда она уже могла продолжить давать показания.
— Когда что?
— Когда я услышала крик.
Воспоминание об этом душераздирающем вопле вызвало у свидетельницы уже неконтролируемый приступ рыданий, переходящий в настоящий вой. Инспектор Пичуров громко выдохнул: «Придется опять ждать». А пока он добавил еще пару фраз в блокнот и уже после этого вернулся к опросу.
— Какие же слова прокричал профессор Варфоломеев?
Прикрывая лицо платком, киоскер отрицательно покачала головой.
— Крикнул не он, крикнул иностранец.
— Иностранец? — удивился полицейский, даже перестав писать. — Так, значит, убивали профессора Варфоломеева, а кричал иностранец?
Даниэла кивнула головой.
— Это было похоже на крик… страдания, а может быть, боли… не знаю.
Инспектор Пичуров бросил на девушку заинтригованный взгляд и записал показания.
— А дальше?
Она всхлипнула.
— Я глянула туда, увидела, что иностранец убегает, профессор лежит на земле, — голос опять задрожал. — Я побежала к нему и сразу увидела кровь и…
Рассказ прервался новыми рыданиями, спина ее содрогалась. Полицейскому стало ясно, что придется, увы, набраться терпения, и он стал осматривать место преступления, заметив тут же небольшую бумажку под камнем у ног трупа.
Он нагнулся и взял ее — на ней был весьма странный рисунок. Он разогнулся и обратился к девушке:
— Вы можете сказать, что это?
Даниэла взглянула поверх мокрого платка на каракули, смахнула слезы, прищурила глаза, но, в конце концов, отрицательно качнула головой:
— Понятия не имею.
Инспектор повертел листок и так и сяк, задумался, провел пятерней по уже редеющим на темени волосам, и вдруг в его глазах мелькнула тень догадки. В памяти отпечаталась информация, которую он видел на работе утром — еще до выхода на это задание.
