— Вы хотите прочитать нам Гете?
Израильтянин был весьма удивлен.
— Так вы в курсе?
— Мы не увиливаем от домашних заданий…
— Ну и ладно. Так вот этот пацифистский стишок в качестве девиза прекрасно служит фонду, и под благодушную трескотню о неустанной борьбе за мир можно распрекрасно заниматься самыми мутноватыми, если не сказать темными, делишками. Именно поэтому надо держать ухо востро.
Валентина, однако, сгорала от нетерпения.
— Инспектор Гроссман, все это вполне может быть правдой, но мы — полиция или кто? Если полиция, то и надо себя вести соответствующим образом. В Италии мафия тоже не подарок: и громадными капиталами управляет и политиков на коротком поводке держит, но мы же не перестали из-за этого с нею бороться.
— Понятно, и все же… — прошептал господин Гроссман, не договорив фразу, а начав следующую. — Расследование Фонда Аркана может оказаться архитрудным делом. В общем-то, я уже некоторое время к нему присматриваюсь и знаю, о чем говорю.
— Присматриваетесь? В связи с чем? — полюбопытствовала итальянка.
Главный инспектор израильской полиции ответил не сразу, как бы взвешивая, что можно сказать, а о чем лучше промолчать.
— Скажем, есть основания сомневаться в чистоте некоторых видов его кипучей деятельности. Ничего конкретного я пока предъявить не могу, но иногда, знаете, возникают некие слухи, вызывающие тревогу.
— Слухи? Какого же рода?
И снова Арни Гроссман предпочел уйти от ответа.
— Слухи и все. Пока остановимся на этом.
Все трое переглянулись, как игроки за покерным столом, пытающиеся затуманить свои собственные намерения, но предугадать следующий ход соперника. Госпожа инспектор по-прежнему была самой нетерпеливой и нервной из тройки. Естественно, именно она и нарушила неловкое молчание, возникшее в разговоре.
— Так что же вы посоветуете нам делать?
Израильский коллега изобразил рукой нечто вроде нуля.
— Пока ничего. Утро вечера мудренее, а завтра я, наверное, смогу вам что-то подсказать, ладно?
— Пусть будет так.
Гроссман повернулся к Томашу.
— А до того я хотел бы попросить профессора Норонью помочь мне разобраться в некоторых хитросплетениях этой истории.
Просьба оказалась неожиданной для Томаша.
— А что бы вы хотели узнать?
Главный инспектор постучал пальцами по боковушке дивана, раздумывая, как сформулировать вопрос, а потом вдруг показал в сторону бара.
— Помните наш первый разговор в баре? Тогда вы сказали, что к этой истории могут быть причастны сикарии.
— Это так. Все три убийства похожи по своим характеристикам на ритуальные, описанные две тысячи лет тому. Особенно вопль сожаления, сопровождающий непосредственно сам акт убиения. А в чем же ваш вопрос?
Арни Гроссман пребывал в задумчивости, потирая подбородок и глядя в сторону.
— Понимаете, отчеты, присланные вами вместе с просьбой о помощи, заинтриговали меня. Прежде всего момент, связанный с загадочными посланиями, которые были найдены рядом с трупами. Насколько я понял ваше толкование, вы полагаете, что эти головоломки указывают на фальсификацию текстов Нового Завета?
— Именно так. И все-таки в чем вопрос?
— Он таков: с какой стати сикариям, организации чисто иудейской, интересоваться ошибками в христианской Библии?
— Вы и вправду хотите знать?
— Я весь внимание.
Томаш нагнулся чуть вперед, будто собираясь выдать страшную тайну.
— Дело в том, что у Иисуса уже была религия.
— Простите?
Португалец с удовольствием вытянулся на диване, скрестил ноги и улыбнулся. Глаза его светились неподдельным весельем:
— Он был иудеем.
XXXV
У отеля «American Colony» была слава прибежища шпионов всех мастей. Удобно устроившийся на диванчике Томаш ощущал себя настолько уютно, что тотчас понял, почему — это было идеальное местечко для интимных бесед. Ему по большому счету скрывать было нечего. Просто сама ситуация — расследование, в котором он участвовал, требовала определенной скрытности, учитывая характер совершенных преступлений.
Дело, естественно, в том, что он только что допустил высказывание, очень провокационное для теологически невинного слуха Валентины, и догадывался, что ее реакция будет, как минимум, несдержанной. Через долю секунды стало ясно, что предчувствия его не обманули.
— Dio mio, что вы хотите этим сказать? — вспыхнула итальянка, как будто ей нанесли неслыханное оскорбление. — Да, он был иудеем, но еще и основателем христианства, не так ли?
Португалец покачал головой.
— Мне очень жаль, но я вынужден сказать, — прошептал он, — что Иисус не был основателем христианства.
— Madonna! — Валентина буквально вскипела от возмущения, задрожав всем телом. — Что за нелепость! Конечно же, Он основал! Само слово «христианство» происходит от имени Христос! Иисус Христос! Проповеди и постулаты Христа и послужили основой религии! И как вам только в голову приходит такое говорить?! Как же можно утверждать, что Христос не основал христианство? Что за чушь?
— Иисус был иудеем, — повторил португальский ученый. — Не осознав эту основополагающую истину, мы ничего не сможем понять о нем. Иисус был иудеем. Его родители были иудеями, родили они сына-иудея, обрезание ему сделали, как иудею, и жили они в Назарете — типичном еврейском поселении Галилеи также еврейского края. Иисус говорил на арамейском языке, близком к древнееврейскому, на котором общались между собой все тогдашние евреи. У него было еврейское же воспитание, молился он иудейскому Богу, верил в Моисея и иудейских пророков, чтил иудейские законы и до того хорошо разбирался в Священном Писании и в Моисеевых законах, что даже проповедовал и обсуждал их. Люди прозвали его раввином. Этот термин использовал, например, Марк в стихе 14:45: «Равви! Равви!». Говорит Марк в 1:21: «И вскоре в субботу вошел Он в синагогу и учил». Значит, по субботам ходил Иисус в синагогу, как и прочие иудеи, и пользовался типичным для раввинов приемом обучения Священному Писанию: аллегориями. Кроме того, следовал он еврейским обычаям и даже одевался, как еврей.
— А уж это вам откуда известно? Неужели удалось раскопать его фото?
— Достаточно почитать внимательно Евангелия. В частности, Матфей указывает в 9:20, что некая женщина «прикоснулась к краю одежды Его», а Марк в стихе 6:56 пишет, что страждущие «просили Его, чтобы им прикоснуться хотя к краю [бахроме] одежды Его». К краю [бахроме] одежды? Какой одежды? Явно речь идет о таллите — еврейском молитвенном покрывале или о tzitzit — цицитах, то есть кистях, привязываемых к облачению согласно порядку, предписываемому в Числах, одной из книг Ветхого Завета. В общем, Иисус одевался по-еврейски.
