Валентина взяла Библию из рук Томаша и проверила цитату.
— Хорошо, допустим, Иисус говорит, что Шима превыше всего. Но вот читайте дальше. Почему вы остановились? А дальше Иисус утверждает: «Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет». — Она расцвела. — Вот видите?! Вот видите?! И пусть Иисус поставил на первое место любовь к Господу, как и прочие иудеи, но он тут же ввел богословское новшество: установил любовь к ближнему, как вторую из величайших заповедей! И это — абсолютная новация! И на этой идее и основывается христианство!
Историк посмотрел на нее с состраданием.
— Вы уверены?
— А то как же?! Иисус проповедовал любовь к ближнему. Именно это и отделяет христианство от иудаизма! Иудейский Бог жесток и мстителен, а Иисусов Бог полон любви и сострадания. Ветхий Завет говорит о Божием суде, а Новый несет нам любовь Господа. В этом и заключается грандиозный переворот, совершенный Иисусом! Любовь Бога, любовь к ближнему! И это всем известно! — она сделала широкий жест, обведя рукой всех присутствующих и отсутствующих…
Но на помощь Томашу пришла Библия.
— Вот как? — спросил он иронически. — Тогда посмотрим, а что же об этом написано в Ветхом Завете иудеев, — он показал строчки и зачитал их вслух. — Говорит Господь Моисею в Книге Моисея Левит, 19:18: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя. Я Господь [Бог ваш]»
— Что скажете? — Томаш поднял голову.
Валентина смотрела на Библию в некотором замешательстве.
— Ну… то есть… в конце концов…
— Вы говорили мне, что новацией Иисуса была любовь. Но, оказывается, об этом уже в Писании древнееврейском было сказано. А Иисус либо обновил, либо ограничился повтором заповедей Моисеева Закона.
— Ну, да… пусть так, — пробормотала итальянка. — Но… но именно Иисус, а не Писание, возвысил любовь, отдал ей приоритет — в этом новация.
Историк закрыл Библию и отложил ее в сторону.
— Приоритет? — переспросил он. — А знаете, сколько раз употребляется слово «любовь» в Евангелии от Марка? Только в этой цитате! Фраза Марка в 12:31 — это единственное упоминание любви к ближнему со стороны Иисуса в его труде!
— Но… но разве не в этом и состоит новация Иисуса?
— Какая новация? — не успокаивался ученый. — Вы должны понять, что Иисус всего-навсего сделал то, что делал и делает любой иудей. Знаете, — он показал на Книгу книг, — Ветхий Завет содержит тексты на все вкусы, поэтому одни евреи выбирают для себя одни главы, а другие, соответственно, другие. Так поступил и Иисус. Поймите же, что он не внес ничего нового! Все, что он сказал, — абсолютно в рамках иудаизма. Иисус превозносил любовь? Учитывая содержание Евангелия от Марка, самого старого из всех, — это утверждение вызывает много вопросов. Даже если мы его примем на веру, следует тут же подчеркнуть, что и прочие иудеи превозносили любовь. Знаменитый раввин Хиллель свел Писание к такому наблюдению: «Не делай другим того, чего не хочешь, чтобы сделали тебе; все остальное — комментарии, читайте и запоминайте». Иисус был евреем, жившим по иудейским обычаям, верившим в иудейского Бога и обучавшим иудейскому же Закону. Он ни на миллиметр не отступил от иудаизма!
Итальянка покачала головой, не соглашаясь с этой мыслью.
— Это неправда! То, что проповедовал Иисус, входило в противоречие с иудаизмом! Я абсолютно в этом уверена! Он пересмотрел некоторые аспекты иудейского Закона!
Томаш понял, что пора переходить к тяжелой артиллерии, и снова взялся за Библию.
— Настаиваете все-таки? Ну, тогда смотрите, что говорит Иисус в Евангелии от Луки, 16:17: «Но скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадет». То есть Иисус был сторонником самого тщательного применения иудейского Закона, как говорится, — до последней запятой! А в Евангелии от Иоанна в стихе 10:35 он говорит: «Не может нарушиться Писание». Значит, Ветхий Завет не может быть ни приостановлен, ни упразднен! В Евангелии от Матфея читаем в 5:17–18: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все». То есть Иисус не только не собирается что-то отменять, а наоборот, требует исполнять все предписанное от а до я! — он посмотрел в глаза Валентины. — И вот я спрашиваю вас: могут ли такие слова произноситься человеком, готовящимся менять еврейский Закон?
Госпожа инспектор Следственного комитета Италии откинулась на спинку дивана в знак полной капитуляции.
— Чего уж там… — прошептала Валентина, встряхнув головой, пытаясь как-то навести порядок внутри себя. — Но тогда на чем же зиждется христианство? Я не понимаю…
— Удивительно, но основу его не составляют ни само житие Христа, ни его учение, — продолжил Томаш. — Он был иудеем, жившим и проповедовавшим иудейский Закон. Какие-то позиции в нем незыблемы, другие поддаются разнообразным толкованиям, и одни евреи, более либеральные, интерпретируют их так, а другие, консервативные, — сяк. Вот фарисеи были консерваторами.
— А Иисус?
— И он был одним из них. Поэтому-то и вступил с ними в спор: кто правильнее толкует Закон. Фарисеи склонялись к букве, а Иисус уделял внимание еще и духу Закона. Это наиболее заметно в Нагорной проповеди, где он цитирует Закон, а потом рассказывает, что считает его духом. Например, люди не только не должны убивать, но даже сердиться не должны; обязаны не только не поддаваться прелюбодеянию, но даже простому желанию; и должны любить не только ближнего своего, но и врага своего. Иисус как бы вступал в состязание с другими евреями. Его не только буква Закона интересовала. Он с таким почитанием относился к иудейскому Закону, что желал исполнять даже то, что читал, скажем, между строк.
Валентина пребывала в раздумьях.
— Вот почему он никогда не сердился и жил очень аскетично.
Взгляд Томаша задержался на пару секунд на ее лице: стоит ли разочаровывать итальянку еще раз. Пожалуй, лучше выложить сразу всю правду до конца.
— Весьма сожалею, что приходится огорчать вас опять, но Иисус был кто угодно, только не аскет. У Матфея и у Луки есть фрагменты высказываний Иисуса, где он противопоставляет аскетичность Иоанна Крестителя своей собственной гибкости в данном вопросе. Вот у Матфея в 11:18–19 Иисус заявляет: «Пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам»! Понимаете, Иисус признается, что не прочь пропустить стаканчик, да и поесть горазд!
Валентина рассмеялась.
— Ничто человеческое и ему не чуждо!
— А еще есть намеки, что хотя он проповедовал, что не надо сердиться, но сам бывал весьма рассержен.
Улыбка вмиг исчезла с лица собеседницы.
