— Откройте! Полиция! — раздалось из-за двери.
Сикариусу, лежавшему на жертве, пришлось прервать хирургическое вмешательство. Лезвие было в свежей яркой крови, и он отточенным жестом, как будто тренировал его долгие годы, мгновенно вытер шпагу о брюки Томаша, оставив на них алые полосы. Поняв, что в ближайшие секунды дверь будет взломана, он встал на ноги. Раздался выстрел.
Разбойник подбежал к балкону уже под звуки второго выстрела, оглядываться не стал, успев сообразить, что дверь сдалась и следующей целью полиции станет он сам.
— Стой! Не двигаться! — услышал он позади себя женский голос и решительно прыгнул с балкона в кусты, украшавшие милый садик вокруг отеля. Пуля третьего выстрела просвистела над головой, но спасительная тьма уже скрыла его от всех глаз.
Пробившаяся в номер с пистолетом наперевес Валентина не знала, что делать: с одной стороны, обязана была преследовать преступника, а с другой — на полу лежало тело историка.
— Томаш?! Томаш?! — окликнула она португальца, но тот не отзывался. Инспектор готова была и сама рухнуть без сил от отчаяния: «Неужели пришла на помощь слишком поздно?» От ужаса возможной потери ноги подкашивались. Она подбежала к телу и наклонилась. Всюду была кровь, много крови, как на бойне.
— Ах, Боже ж ты мой! — вскричала она, не зная, что делать. — Томаш?! — Увидела рану на шее, и сердце сжалось. — О, только не это! — Она потрясла португальца за грудь, пытаясь реанимировать его. — Томаш?! Ради Бога, очнитесь же!
Схватила его правую руку, чтобы проверить пульс, но вся ладонь представляла сплошную кровавую рану. Голова закружилась. Она по роду своей деятельности уже много раз сталкивалась с подобными жуткими для человека сценами. Но впервые в такой ситуации перед ней находился человек, которого она знала, более того, он был ей очень симпатичен.
— Томаш!
Голова историка чуть шевельнулась, и он застонал.
— Ай…
Итальянка прильнула к нему, с неописуемым облегчением обняла, и слезы покатились сами собой по ее бледному лицу.
— Ах, Томаш!.. — шептала она, прижимаясь к нему и чувствуя, как дрожит его тело. — Слава тебе, Господи! Слава! Как я испугалась!
Португалец с трудом приходил в себя. Он уже понял, что за женщина его обнимает, можно сказать, оплакивая. Объятия, конечно, не утолили острую боль, но хотелось, чтобы они длились и длились. Он открыл глаза.
— Я давно чувствовал, что вы, в конце концов, окажетесь в моих объятиях, но что так быстро — и мечтать не смел, — он попытался улыбнуться.
Валентина засмеялась, вытирая слезы.
— Какой же глупый! Я тут чуть не умерла от ужаса. Думала, что слишком поздно пришла…
Раненый чуть повернул голову, чтобы лучше рассмотреть распростертую на нем женщину. Она была полуодета: внизу — брюки, сверху — бюстгальтер и много-много нежного, скульптурно сложенного тела потрясающей белизны.
— Ну, дела-а! — шутливо удивился Томаш. — Помню, что просил вас одеться sexy, но даже и подумать не мог, что вы так серьезно отнесетесь к скромной просьбе.
Итальянка, дотоле нежно гладившая его кудри, покраснела и быстро прикрыла руками грудь, отодвинувшись.
— Вы еще и издеваетесь? Как вы себя чувствуете?
Португалец чуть скривился от боли.
— Рука просто горит, да и с шеей беда, но все же он не успел мне голову отрезать. Это утешает, — он снова уставился на соблазнительные формы. — Объясните же мне, как вы тут оказались?..
Она встала на ноги и, чувствуя себя неловко в полуобнаженном виде, отошла в сторону ванной комнаты, начав объяснять.
— Я переодевалась, когда позвонил Гроссман. Как я поняла, кто-то известил израильскую полицию, что вам грозит опасность. Узнав это, он тут же мне перезвонил и… В общем, времени одеваться у меня уже не было.
— Кто-то позвонил в полицию? Но кто?
Валентина появилась перед Томашем, завернувшись в одно полотенце, а второе — поменьше и мокрое, держала в руке.
— Пока не знаю. Как вы догадываетесь, спрашивать было некогда в нашей ситуации, — она подошла ближе, наклонилась и стала вытирать кровь на шее мокрым полотенцем. — Я тут же помчалась к вам.
— Одна?
— Почему же, с моей береттой, — она кивнула в сторону пистолета, лежавшего на кровати.
Томаш повернул голову, чтобы облегчить доступ к шее.
— Жалко, что вам не позвонили во время душа, тогда бы вы предстали предо мной во всей красе!..
Валентина закончила промывать рану на шее и принялась за правую руку. Несмотря на запекшуюся кровь, было понятно, что на ней есть порезы.
— Какой же вы маленький дурачок! — сказала она с почти материнской нежностью. — Я тут чуть не умерла от страха, а вам все шуточки, у вас одно на уме.
Послышался вой сирен за окном, а в комнату вкатилась гора по имени Арни Гроссман. В руке у него был пистолет, а за ним высился еще один нехилый дядечка с Uzi на изготовку.
— Ну, как? Все живы? — спросил израильтянин, быстро обшарив пытливым взглядом все пространство номера в поисках скрытых угроз.
Валентина и бровью не повела, оставшись преклоненной перед португальским экспертом и продолжая вытирать кровь на правой руке.
— Где вы были так долго? — сухо спросила она.
Гроссман подошел к ним, пока его сотрудник изучал обстановку в номере.
— Я вызвал подкрепление, а в ожидании его побежал в сад, надеясь перехватить разбойника, но, похоже, чуть опоздал. Тот успел убежать. — Наклонившись к Томашу, он увидел рану на шее. — Уф, ничего себе! Больно?
Португалец страдальчески сморщился.
— Да нет, лежу — кайфую, — сказал он иронически. — Конечно же, болит! Вы не пробовали делать ножом надрезы на своей шее? Такой вечер мерзавец испортил!..
Гроссман все присматривался к ране на шее.
— Как же вовремя нас предупредили, да? Минутой бы позже и…
— А кто предупредил?
— Это был анонимный звонок в Службу спасения. Оттуда перезвонили в мой отдел, а затем и меня проинформировали.
— И почему же вы сразу не пришли сюда?
Гроссман покраснел и отвел стыдливо глаза, не зная, как и что говорить.
— Понимаете, в этот момент я был… В общем, живот прихватило, и я был в туалете гостиницы, — фразу он закончил почти шепотом. — Легко догадаться, что я не мог сняться с места в ту же секунду. Представляете эту картину? А поскольку я знал, что госпожа Фэрро поселилась рядом с вами, я ей и перезвонил тут же.
Итальянка повернулась к стоявшему сзади нее коллеге.
— И меня звонок застал в неподходящий, как видите, момент, что мне не помешало броситься на помощь.
