— Именно это мы и пытаемся сейчас понять. И для этого нам нужна ваша помощь.
— Все, — воскликнул он чуть высокопарно, продолжая еще смотреть в сторону, туда. — Все, что вам будет нужно.
— Тогда начнем со звонка. Как так получилось, что ее последний звонок достался именно вам?
— Все очень просто, — сказал Томаш, посмотрев, наконец-то прямо в глаза Валентине; понимал, что вопрос был ключевым, так как именно это обстоятельство сделало его для них основным подозреваемым. — Я работаю здесь на реставрации Форума Траяна по просьбе Фонда Гюльбенкяна, я — их консультант. Патриция тоже иногда их консультиру… консультировала, и мы познакомились во время одной экспертизы, которую довелось делать вместе. Она приехала в Рим этой ночью и, так как, по-видимому, знала, что я здесь, позвонила мне. Только и всего, больше ничего.
Инспектор провела рукой по подбородку, взвешивая только что услышанное.
— А как она узнала, что вы здесь, в Риме?
Историк задумался.
— Это… этого я не знаю.
Тут она перестала записывать в своем блокноте его показания и подняла глаза на подозреваемого.
— Как так не знаете?
— Не знаю, — повторил он. — Думаю, кто-то из фонда мог ей сказать…
— Вы понимаете, что мы будем это проверять?
Томаш выглядел абсолютно искренним.
— Как вам угодно, — ответил он, вытаскивая из кармана мобильник. — Если хотите, я сейчас же могу дать вам телефон инженера Витала из Лиссабона. Обычно он связывался что со мной, что с Патрисией. Томаш нажал пару кнопок. — Вот. 21…
— Потом дадите мне его телефон, — прервала историка Валентина, которую объяснение, очевидно, устроило, и она была занята уже другими вопросами, более важными на тот момент. — Она сказала вам, зачем сюда приехала?
— Нет. Мне даже показалось, что в этом была какая-то тайна.
— Тайна?
— Ну, да. Она не хотела говорить всего по телефону. И мы договорились пообедать завтра. Она наверняка рассказала бы мне все, — взгляд Томаша скользнул по богато отделанным полкам читального зала отдела рукописей. — Насколько я сейчас понимаю, она приехала, чтобы разузнать что-то в библиотеке Ватикана…
Валентина, казалось, уже не слушала его, внимательно читая фотокопии, полные каких-то каракулей и пометок на полях. Португалец присмотрелся к фотокопиям и с удивлением обнаружил, что там была его старая фотография. Это был его давний отчет.
— Как я понимаю, вы не только историк, но еще и криптоаналитик, и эксперт по древним языкам.
— Именно так.
Инспектор сделала два шага в сторону и показала на белый лист бумаги, лежавший на полу.
— Вы не могли бы сказать мне, что это?
Томаш подошел к итальянке и наклонился над листком.
— Как странно, — прошептал он. — Это не похоже ни на один из известных мне языков или алфавитов…
— Это точно?
Историк задержался еще на несколько секунд, изучая странные символы, пытаясь найти хоть какой-то след, что помог бы решить задачу, но в конце концов выпрямился.
— Абсолютно.
— Посмотрите внимательнее!
Томаш не сводил глаз с загадочной надписи. Один из знаков, последний, вызвал особый интерес, казался весьма отличным от прочих. Чтобы посмотреть на него под другим углом, он сделал несколько шагов и перевернул листок. Снова наклонился и задумался над шарадой. Через несколько мгновений его лицо озарила улыбка, и он подозвал инспектора.
— Вот, взгляните.
Валентина подошла к нему и, наклонившись над листком, тоже посмотрела на эту надпись в обратной перспективе.
— Alma? — прошептала она, не отводя глаз от надписи, но теперь в иной перспективе — сверху вниз.
— Что за чертовщина?
Историк наклонил голову.
— Как? — воскликнул он, указывая на слово. — Вы не знаете?
— По-итальянски alma — это душа, дух…
— Ну, и по-португальски — то же самое.
— Но в этом контексте, что, черт возьми, должно означать?
Томаш скривил губы: «Если б я знал».
— Не знаю. Разве что убийца захотел прикинуться страдающей душой? А может, хотел дать понять, что его никогда не поймают, потому что он неуловим, как дух?
Валентина, явно оценившая собеседника, похлопала его ободряюще по спине.
— Вы, несомненно, спец, — сказала она одобрительно. Встала и посмотрела на него с неким вызовом. — Может быть, вам удастся помочь мне решить еще одну шараду… Хотите посмотреть?
— Показывайте.
Инспектор показала жестом следовать за ней и, обойдя лежащий на полу труп, подошла к столу в центре читального зала отдела рукописей. На лакированной поверхности лежал огромный фолиант, открытый на странице ближе к концу.
— Вы знаете, что это такое?
Томаш пошел за ней крайне осторожно, стараясь не наступить на какое-нибудь пятнышко крови, дабы не навредить работе по сбору улик. Подойдя к столу, наклонился над книжищей и по состоянию пергамента сразу понял, что документ был очень древним. Прочитал несколько строк, наморщив лоб.
— Это Святой Павел, — определил он. — Отрывок из Послания к Евреям. — Он вдохнул аромат, источаемый пергаментом, и почувствовал какой-то сладковатый запах веков. — Оригинал Библии, значит. Заметьте, написан по-гречески. — Он посмотрел вопросительно на итальянку. — Это что за манускрипт?
Валентина взяла фолиант и показала буквы на твердой обложке.
— Codex Vaticanus.
Увидев титул, историк разинул рот от удивления и снова буквально вперил взгляд в фолиант, глазам своим не веря. Снова потрогал пергамент, как будто хотел удостовериться, что он на самом деле такой древний, а потом еще раз его обнюхал. В результате изумление только усилилось.
— Это тот самый Codex Vaticanus? Оригинал?
— Ну, конечно. А чему вы так удивляетесь?
Томаш почти вырвал фолиант из рук итальянки, как если бы он был реликвией, сделанной из чистейшего золота, и положил его с беспредельной осторожностью на стол, будто ставил хрупкий хрустальный канделябр.
— Это один из самых драгоценных манускриптов, существующих на планете! — сказал он укоряющим тоном. — Нельзя его брать вот так запросто. Господи, это же уникальная вещь! Она бесценна! Это как… как Mona Lisa среди манускриптов, понимаете? — Он бросил горящий взгляд на дверь, будто там стоял Папа, пришедший, чтобы объявить ему строжайший выговор за халатность, допущенную при хранении такого сокровища. — Я даже представить не мог, что они с такой легкостью выдают оригиналы в читальный зал. Это невероятно! Такого нельзя было допускать! Как можно?
