Любопытный историк попытался прочитать по слогам и не поверил своим глазам: Kodesh Hakodashim.
Валентина заметила, как переменилось выражение лица спутника, но в поисках ответа повернулась к Арни Гроссману.
— Это что такое? Что вы хотите этим сказать? — в ее голосе прозвучали нотки, возможно, не тревоги, но беспокойства точно.
Израильтянин тоже выглядел, надо сказать, весьма озадаченным надписью.
Поскольку оба компаньона итальянки не были готовы к ответу, то президент фонда лично перевел надпись, причем сделал это с видимой гордостью:
— Святая святых! Это сердце Храма, — добавил он торжественно.
— Какого храма? Иерусалимского?
— Конечно! Какого же еще?
Валентина встряхнула своими чудными волосами:
— Ничего не понимаю, — призналась она. — Мы ведь не в Иерусалиме? Так к чему здесь Святая святых?
— Kodesh Hakodashim, или Святая святых, — это помещение в западной части храма Соломона рядом со Стеной Плача, — принялся объяснять португальский историк, оправившийся от шока, вызванного надписью на табличке. — Отсюда его непреходящее значение для иудеев. Святая святых отделялась завесой, за которой находился Ковчег Завета. Над ним Господь являлся первосвященнику, чтобы сообщить свою волю евреям. Храм Соломона был позднее разрушен, а Ковчег пропал. Когда же после изгнания евреев в Вавилон Ирод построил Второй храм, в Святая святых было сделано специальное символическое возвышение аккурат в том месте, где прежде располагался Ковчег. В любом случае иудеи считают, что Господь по-прежнему являет свое присутствие именно здесь, в этом священном помещении.
Валентина прослушала, как сказали бы эстеты, экспликацию, не отрывая глаз от бронированной двери.
— Понятно, думаю, что это пышное обозначение — метафора. Вроде как — самое важное, что есть в комплексе, хранится там, внутри.
— И это правда, но не вся, — сказал господин Аркан, все такой же загадочный. Положив руки на бедра, он наклонился к иллюминатору и заглянул в него.
— Эта дверь была действительно «завеса», за которой были «Кодеш Ха-Кодашим», — произнес он торжественно и после паузы, как маститый служитель Мельпомены, эффектно продолжил. — В буквальном смысле слова!
У Томаша на лице отразилась вся гамма чувств, которую можно в концентрированном виде представить молодежным оборотом: «Ну ты, дядя, достал!»
— Так шутить не стоило бы! — предупредил он внешне спокойно. — «В буквальном смысле» означало бы, что Господь бродит там, у вас за дверью, в мягких тапочках… А такого быть не может, потому что не может быть никогда!
— А я говорю вам всем, что помещение за этой дверью — Святая святых. И повторяю: в буквальном смысле слова! Не извольте сомневаться! — Арпад Аркан был все так же велеречив.
Тут уже ученый не стал себя сдерживать и громко хохотнул, показывая на бронированную дверь:
— Господь в иллюминаторе? А рядом — Дед Мороз?!
Ничего не ответил хозяин озорнику, а лишь кивнул охраннику, тут же подошедшему с ключом в руках к еще одной двери, имевшейся в вестибюле. Одно легкое движение и дверь нараспашку. Гостям и сопровождающим лицам открылся… фрагмент душевой комнаты с кабинками.
— Все в баню! Всем принять душ!
Троица не верила своим ушам.
— Зачем? Что здесь происходит?
Президент фонда указал на бронированную дверь.
— Это обязательное условие для посещения «Кодеш Ха-Кодашим»! Любой входяший должен быть стерильно чист, чтобы туда не попало ни вируса, ни бактерии.
Первой отправилась в душ Валентина, а после нее трое мужчин. Томаш встал под душ, и его тут же залило каким-то мыльным раствором с головы до пят. После душа охранник выдал ему большущее белое полотенце. Вернувшись в предбанник, он увидел, что Аркан открывает встроенный во всю стену шкаф. Внутри он был полон белыми одеждами на вешалках, упакованными в прозрачные чехлы. Выделялись капюшоны с визорами, как у противогаза. Хозяин взял четыре набора и, выбросив чехлы, вручил каждому из пришедших, не забыв, однако, и о себе.
— Надевайте!
Томаш разложил свой костюмчик и изучил его с головы до пят. Это было однозначно похоже на скафандр. Примерно такие же они видели в некоторых лабораториях Центра.
— У нас будет карнавальная ночь? — попытался пошутить Томаш.
— Наденьте, иначе не сможете попасть туда, — кивнул в сторону таинственной двери президент фонда. — Таковы правила для всех, как видите, даже для меня.
Группа разошлась по кабинкам, чтобы переодеться. Труднее всех пришлось историку с толсто перебинтованной правой рукой, которая, естественно, не пролезала в перчатку. Поэтому в окончательной версии он оказался инвалидом, с культей вместо правой кисти.
Когда все были одеты и вышли в вестибюль, охранник помог им закрыть молнии и визоры. Испытывая некоторый дискомфорт, — клаустрофобия была ему не чужда, — Томаш чувствовал себя астронавтом на Луне. Ведь даже дышал автономно — из двух баллонов за спиной.
Убедившись во всеобщей готовности, Аркан подошел к двери и открыл едва заметную крышку, за которой обнаружилось небольшое углубление. Португалец заглянул через плечо президента и увидел нечто вроде миниклавиатуры.
Не дожидаясь вопроса, хозяин пояснил, что существует специальный код, без знания которого дверь ни за что не откроется.
— Не забывайте, что нам предстоит войти в Святая святых, где мы окажемся вместе с Богом. Такое место требует особых мер безопасности, не так ли?
Тон, которым президент фонда излагал свои помпезные фразы, наводил на мысль о том, что он действительно верил тому, что говорил. Томаш не знал, что и думать. Историк спрашивал себя самого, может ли у всего этого быть хоть какая-то мало-мальски разумная основа? Неужели возможно, чтобы за этой конструкцией находилась та самая Святая святых? И можно было физически ощутить присутствие Бога? — мороз по коже… Как такое вообразить? Более реальной выглядела гипотеза, что у господина президента крыша поехала со всеми вытекающими: бредовые галлюцинации, мания величия… С другой стороны, дурь дурью, но это же стоило безумных денег!
Историк посмотрел вокруг взглядом финансового инспектора: немыслимых размеров здания, плюс оборудование, плюс значительное количество работников, не похожих на волонтеров. А кстати, вот еще одно соображение: неужели такое количество людей принимало бы участие в деле, похожем на бред сумасшедшего? Хотя, конечно… Нет, не может быть! Центр же огромный работает! Но если не фантасмагория, то что? Снедаемый любопытством ученый принялся высматривать, что еще есть там, за иллюминатором. И только теперь обратил внимание на приклеенную к стеклу цитату. Прочитать ее было непросто — средневековая вязь весьма хороша по форме, но чтоб узнать содержание…
