— Так это и есть «Кодеш Ха-Кодашим»? — уточнил на всякий случай Томаш, не переставая изучать обстановку. — Та самая Святая святых?
— Никакой другой предложить не могу, — Арпад Аркан был само спокойствие.
Еще какое-то время группа молча крутила головами во все стороны, но ничего не происходило, и самый беспокойный из гостей, Арни Гроссман, не выдержал:
— Если это «Кодеш Ха-Кодашим», то где Господь? Не Он ли должен бродить меж нами?
— И Он здесь, — подтвердил хозяин. — Здесь, в этой комнате. Лично.
Все трое опять принялись искать следы Божественного присутствия, полагая, очевидно, что оно должно иметь материальную форму. Однако кругом был только лабиринт с какими-то техническими аппаратами, приборами, стендами−не стендами — не разберешь…
— И где же?
Аркан двинулся по одному из проходов, предложив им присоединиться. Шли мимо шкафов и разнообразных конструкций метров сто, пока не оказались на небольшой площадке. В центре ее стоял стол с микроскопом, колбами, шприцами, опытными трубками, но самое значительное ожидало их впереди.
Сначала была дверь огромного холодильника. От остальных его отличала невероятно сложная система безопасности: разветвленная сеть красных лампочек занимала большую часть пространства. Должно быть, хранившееся здесь считалось невероятно ценным.
Прежде чем приступить к рассказу, президент фонда подождал, пока его сопровождающие привыкнут к обстановке.
— Кто-нибудь из вас слышал об Армоне Ханациве?
— Конечно, — немедля ответил Гроссман, показывая глубину своего полицейского образования. — Это квартал километрах в пяти к югу от Старого города — Иерусалима, прямо у подножия Храмовой горы. А что с ним?
— Знаете, как его называли прежде?
Судя по выражению лица, главный инспектор израильской полиции был не в курсе.
— Я даже не знал, что у Армона Ханацивы было другое название…
Аркан перевел взгляд на Томаша — вероятно, хотел увидеть реакцию историка на имя, которое собирался произнести.
— Тальпиот.
Португальский ученый напряг всю свою память, так как слово это показалось ему знакомым.
— Тальпиот… Тальпиот… Где-то я уже это слышал, — сказал он негромко.
Хозяин улыбнулся.
— Я помогу вам. Одним весенним утром 1980 года бульдозер, занимавшийся подготовкой площадки под строительство здания в квартале Армон Ханацива, наткнулся на какое-то препятствие в земле. Рабочие стали выяснять, что это, и поняли: перед ними древняя постройка. На ее каменном фасаде они обнаружили отверстие, а над ним была высечена буква О с крышкой, — он взял ручку и нарисовал на бумаге:
Томаш удостоил рисунок понимающим взглядом.
— Это похоже на символ, прибитый на внешней стороне Врат Никанора — одного из входов в храм. Нам он знаком по монетам той же эпохи.
— А что он означает?
Историк как будто ждал этого вопроса.
— Врата Никанора были заключительным пунктом паломничества в Иерусалим. И данный символ был известен как «око чистоты». Вообще-то круг в треугольнике — это палеоеврейский символ, буквально означающий «глаз, следящий за дверью».
— Похоже, речь идет об очень интересной находке?
— Конечно же! — с энтузиазмом закивал головой Томаш.
— Вот и рабочим так показалось, — продолжил свой рассказ господин Аркан. — Они полюбопытствовали, посмотрели, но дел было много, и они скоро забыли о своей находке. Бульдозеры возобновили земляные работы, и там, где они оказывались бессильными, применялся динамит.
— Подождите минутку! — вмешался в беседу Арни Гроссман. — По закону при обнаружении подобных находок все работы должны быть немедленно прекращены. И продолжить их можно только после разрешения, данного археологами.
— Замечательный закон, должен заметить, — отреагировал весьма иронически президент фонда. — Однако (и вы, несомненно, об этом знаете) ежемесячно в Иерусалиме бывают десятки находок такого рода. Разумеется, строители меньше всего настроены на то, чтобы прекращать работы по подготовке площадок под новые дома из-за каких-то там черепушек и прочего старого хлама. Кто им оплатит убытки, неизбежные при простое в течение многих дней, а иногда и месяцев?
Полицейскому возразить было нечего. Проблема в Израиле была слишком хорошо известна.
— Да, с соблюдением законов у нас дело швах…
— Но уже после возобновления работ соседские мальчишки пролезли в отверстие и вынесли из захоронения несколько черепов. Не нашли ничего лучшего, как играть ими в футбол. Увидевший это один из ребят, у которого мама была археологом, знал, что у горы Мориа возможны очень важные открытия…
— Еще бы, — не утерпел Томаш. — Думаю, даже дети Иерусалима знают, что ее второе название — Храмовая, а значит, там был Храм и можно найти много очень ценного.
— Это правда, и мальчик сообщил об этом футболе своей маме. Та взяла себе в помощники мужа, и они поторопились на место событий. Увидев детей, забавляющихся с человеческими останками, взрослые накричали на них. Сорванцы разбежались, а специалист стала изучать брошенные ими черепа, уже частично разбитые. Археолог и ее муж собрали все, что смогли, в пластиковые мешки и, вернувшись домой, позвонили в Министерство древностей Израиля. Власти немедленно направили специалистов для изучения ситуации. Тройка археологов тоже смогла пробраться в узкое отверстие раскопанного захоронения. Сначала они проползли несколько метров, но потом проход расширился — да так, что они смогли стать во весь рост и оказались в помещении с застоявшимся воздухом. Пахло известкой и плесенью. Осветив пол фонариками, поняли, что земля там красная — это была знаменитая «терра росса».
— Это мы здесь хорошо знаем, — вполне компетентно заявил Арни Гроссман. — В Иерусалиме ее много.
— Археологи посветили на стены, и у них натурально отвисла челюсть. Когда они осознали, что там, то быстро вылезли из подземелья на поверхность и велели прекратить все работы, — он замолчал и обвел взглядом своих слушателей. — Можете предположить, что они обнаружили?
— Ковчег Завета? — пошутил израильский полицейский. — Или, может быть, даже Скрижали, данные Господом Моисею?
Аркан бросил испепеляющий вгляд на инспектора: с такими вещами не шутят!
— Это был мавзолей, равного которому не найти, — ответил он, преодолевая раздражение от неуместного ребячества соотечественника. — В трех из четырех стен нижнего яруса было найдено шесть ячеек с урнами, называемыми на иврите kokhim, или loculi по-латыни. В целом, было извлечено из красной земли десять урн с останками, по-научному оссуариев. Их отвезли на склад Министерства древностей Израиля. Не все, правда, доехали. Одна урна пропала по дороге — наверняка, была продана какому-то ушлому антиквару. Как бы там ни было, археологи вернулись в мавзолей для более тщательного осмотра. В результате были найдены три черепа, размещенные на земле в форме треугольника. Данное обстоятельство дает возможность предполагать, что это — часть какого-то неведомого нам ритуала.
