LXVI
Выражение невероятного изумления не сходило с лиц троицы гостей с того самого мгновения, как Аркан Арпад сообщил им в «Кодеш Ха-Кодашиме» свою великую тайну.
— В оссуариях Тальпиота был генетический материал?
Президент фонда радостно закивал головой и с непосредственным ребяческим восторгом воскликнул:
— Невероятно, правда?!
Томаш смотрел на своих спутников невидящим взором, как после контузии. Все это было слишком фантастическим, и никак не могло быть правдой. Полицейские выглядели не лучше.
— Но как… как такое возможно?!
Арпад Аркан радостно рассмеялся.
— А вот возможно! Если мы сумели извлечь ДНК из останков мамонта или неандертальца, жившего тридцать тысяч лет тому, почему бы не сделать то же самое с материалами, которым только две тысячи? Не забывайте, о чем нам недавно рассказывал профессор Хамманс. При более высоких температурах ДНК способна существовать примерно пять тысяч лет, а оссуарии из Тальпиота, как вы понимаете, значительно не дотягивают ло этого срока!..
У историка возникло чудное ощущение сна наяву. Происходящее казалось абсолютным сюрреализмом. Чтобы отогнать наваждение, ему пришлось встряхнуться под скафандром. Затем он поморгал и громко выдохнул пару раз в надежде восстановить размеренную работу извилин.
— Предположим, вам удалось обнаружить ДНК в оссуарии 80/503, — сказал он громче, чем того требовала обстановка, ибо надо было дать знать спутникам, что пора выходить из ступора. — Но что в том толку, если точно не установлено, кому принадлежат кости в этом оссуарии?
— Это Иисус из Назарета, — сказал Аркан без тени сомнения в справедливости своих слов.
— Хотелось бы знать, откуда такая уверенность? — не соглашался историк. — Как мы только что убедились, вероятность того, что обозначенный на оссуарии Yehoshua bar Yehosef имеет отношение к нашему Иисусу — Иосифову сыну, равна одной тысячной! На мой взгляд, показатель просто ничтожный!
Его оппонент поднял руку.
— Так бы, возможно, и было, если бы не другие оссуарии из того же склепа. А на них выбиты имена, которые Евангелии напрямую ассоциируют с Иисусом Назаретянином. Если принять это во внимание, то степень вероятности начинает резко стремиться вверх.
— Какие же имена вы имеете в виду? О ком речь?
Хозяин перелистал досье, лежавшее перед ним на столе. Эта страница, как и предыдущая, имела инвентарный номер в верхней части и чуть ниже фотографию надписи на еще одном оссуарии.
— Начнем с номера 80/505, — предложил Арпад Аркан. — На этом оссуарии выгравировано имя Мария по-древнееврейски. Знакомо вам такое в ближайшем окружении Иисуса?
— Понимаю, к чему вы клоните, но это имя, наверное, было еще более популярным в те времена, да и не только. Поэтому я бы не стал утверждать, что это останки именно матери Иисуса.
— Действительно, это самое распространенное имя и в ту эпоху. Среди трехсот семидесяти восьми ссылок насчитывается семьдесят Maryam — древнееврейских женщин, которых на латыни обозначали как Maria или Marya.
— Это значит… дайте-ка прикинуть навскидку… примерно двадцать процентов особ женского пола назывались Мариями. Двадцать процентов — это не шутка! — Томаш мысленно благодарил своего школьного учителя математики.
— Не шутка, а сущая правда, — поддержал его невозмутимо господин президент. — Пятая часть женщин носила тогда имя Maryam. Но дело в том, что в Новом Завете о матери Иисуса говорится исключительно как о Maria, а не Maryam. А какая же надпись на нашей урне? Marya. Согласитесь, это, как минимум, наводит на размышления.
— Наводит…
Аркан перешел к третьей странице того же типа: инвентарный номер вверху и фотография внизу.
— Давайте изучим оссуарий за номером 80/504. На боку гравировка — Yose. Понятно, что Yose — это уменьшительный вариант от Yehosef — Иосиф.
Ученый выразил решительный протест, подкрепив его жестом несогласия.
— Останки эти не могут считаться принадлежащими отцу Иисуса! — голос звучал решительно и убежденно. — В Евангелиях Иосиф упоминается только тогда, когда описывается детство сына. Поэтому мы вправе заключить, что отец умер чрезвычайно рано.
— Ну и что? — ответил вопросом на вопрос глава фонда. — Не забывайте, что Тальпиот — это место вторичного захоронения. Что могло помешать родным Иосифа, спустя годы после его кончины, перенести останки в семейный мавзолей поближе к храму? Более того, нисколько не сомневаюсь, что именно так они и поступили, будучи приверженцами идеи скорого пришествия Страшного суда! Что здесь не так?
— Вы правы, — признал после недолгих размышлений португалец. Аргументация показалась ему логичной. — Если семья Иисуса решила создать склеп для вторичного захоронения, то вполне естественно, что перенесла туда и останки Иосифа. Они ведь могли стараться заранее собрать всю семью в одном месте в ожидании неизбежного воскрешения.
— Но есть и вторая версия, — оживил еще больше дискуссию Арпад Аркан. — В окружении Иисуса был и другой Иосиф. Прочитайте, пожалуйста, стих 6:3 от Марка.
Томаш открыл Библию и нашел цитату: «Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона?» Он поднял глаза на главу фонда.
— Вы намекаете, что Yose из Тальпиота может быть Иосией, братом Иисуса?
— А почему бы и нет? Хотя Yehosef, он же Иосиф — довольно популярное о ту пору имя, но надпись Yose необычна. Это — единственный случай применения такого уменьшительного варианта от Yehosef. В любом случае здесь у нас V, — двумя пальцами он изобразил латинскую букву, — символ победы, ибо что Иосиф-отец, что Иосиф-сын нас устраивают: оссуарий за номером 80/504 принадлежит родственнику Иисуса.
— Хм, а прочие оссуарии? — не унимался историк. Арпад Аркан перевернул еще один лист. Схема была та же: номер и фото.
— Вот оссуарий 80/500, — показал всем изображение глава фонда. — Выбитая надпись гласит: Mariamn-u eta Mara. Знаете, что это? — вопрос был адресован ученому.
Томаш, кивая головой, всматривался до боли в глазах в изображение — надо было сообразить не столько, что это значит, а прежде всего куда может привести данная надпись.
— Тут есть над чем подумать, — признался он. — Mariamn-u — это одна из форм склонения имени Mariamne — греческой версии Miriam или же Марии. Mariamn-u eta Mara дословно означает Мария, известная как Госпожа, в смысле донна, хозяйка.
