Она говорила, что хорошо запоминает зрителей на своих концертах. Однажды удивила подошедшего к ней после концерта на юге мужчину, сказавшего, что он был на её прошлогоднем концерте: да, я вас помню, вы сидели в таком-то ряду справа. Этот рассказ созвучен с воспоминанием американского слависта Тима Сергэя, который в 1990-м году был на её выступлении в Йельском университете. После концерта он попросил её объяснить что-то в одной из песен, и Катя сказала: «Да-да, я заметила по вашему лицу, что вы это не поняли». Из её интервью А. Руденко: «Вообще это большая радость, когда за полчаса снимаешь с лиц людей нашу будничную суровость, раскрепощаешь зал. Пока мне это удаётся».
Катя была участницей нескольких телепередач. Она рассказывала мне, как её друзья собрались вместе посмотрить одну из них. Первая же фраза вызвала оглушительный хохот: «Екатерина Яровая — это имя звучит, как пулемётная очередь». Она сказала, что ставит теперь эту запись, «если нужно поржать», но в целом передача была неплохая.
Вторым рецензентом на защите диплома у Кати был Станислав Бемович Джимбинов. Катя считала его самым интересным из своих преподавателей. Его имя не известно широко, но я читала позднее, как восхищались им его студенты. Олеся Николаева писала о его преподавательской деятельности «блистал». Катя рассказывала мне, что однажды в беседе с ней Джимбинов очень интересно говорил о её творчестве, она даже записала по горячим следам то, что было сказано. Я плохо помнила, что именно говорил ей Джимбинов, и как же была рада, когда обнаружила запись того разговора в её рабочей тетради. Джимбинов сказал Кате, что прослушал многие песни по 2–3 раза. Дальше тезисно:
1. Поразило и восхитило: смелость, шаг с крыши с абсолютной верой в то, что полетишь.
2. Музыка — существует как факт, как спутник, который уже летает.
3. Голос — несущая волна. Вам простят всё — и отсутствие вокальных данных, и любую хрипоту.
4. Недостатки: 1) Хулиганские песни — цинизм. Нельзя опускаться до этого. 2) Вам пока недоступно самое высшее, самые большие высоты — жертвенность, отдать душу за други своя. Даже в «Апокалипсисе» («Один») это не вышло, тем более при такой заунывной мелодии.
5. Но то, что вы уже создали, имеет высокую ценность. Т. е., вы создали такие ценности, которые уже остались, даже если вы сегодня умрёте.
6. Самая лучшая [песня] — «Гномик».
7. Плодоносящее лоно… Как бы ни старал[и]сь, то бы ни кончал консерватории, но у них нет того плодоносящего лона. Смелость и вера — то, что поразило, тем более у женщины. Кроме Новеллы Матвеевой с её, в общем-то, книжной романтикой, нет никого.
8. Песни короткие… Не хватает 1–2-х куплетов почти во всех песнях. Как короткое дыхание (у некоторых птиц).
9. Политические песни: не старайтесь отразить этот мир, он текуч. Мир отразит вас. Он будет подделываться под вас, а не вы под него.
10. Поразила песня про поколение: чтобы описать в таких коротких, чеканных фразах так точно всё то, что происходило за 10–20 лет, — для этого нужен только талант, ничем другим этого сделать нельзя.
11. Я вас могу поздравить. Вы создали ценности.
12. Пастернак и Мандельштам отрекались от еврейства и иудаизма. Христианство — вот единственный и проверенный путь к возвышению, к жертве и т. п. Недаром и Мандельштам, и Пастернак, и Цветаева, и Ахматова черпали из христианства.
Как бы ни относиться к высказываниям Джимбинова, важно то, что сама Катя высоко ценила его проницательность в оценке её песен и его отношение к ней. Бесспорно и то, что Станислав Бемович понял важнейшие черты её творчества, её нацеленность на высшие ценности. Он, перед кем проходили тысячи талантливых молодых людей, увидел её потенциал, сказал, что она уже создала ценности, которые её переживут. Не знаю точно, когда происходил их разговор — наверно, перед защитой диплома, а Катя окончила Литинститут в 1988 году. То есть это было сказано до того, как были написаны многие из её лучших песен!
Кое-что новое прозвучало в Катиных комментариях на концерте в доме Бориса и Ирмы Баришпольских в Вест-Хартфорде 9 мая 1992 года, одном из первых после её возвращения из Москвы. Сценарий этого концерта отличался от предыдущих. По словам Кати, это был эксперимент — меньше политических песен, чем раньше. Соответственно, поменялся и нарратив. Исполняя песню «На смерть Брежнева», она сказала, что этот текст только что отказалась печатать газета в Белоруссии, куда его принес друг Кати. Казалось бы, как такое возможно — где Брежнев и где 92-й год, разгар гласности. Но дело не в названии, а в содержании: «Цари меняются, Россия остаётся, какой была — безропотной и нищей, нигде другой такой страны не сыщешь, что над собою громче всех смеётся…» Рассказывая новые истории об отказах печатать или включать в передачи песню «Красный уголок», она говорила: «Пока мой “Красный уголок” не будет полностью напечатан, я не поверю в их гласность».
Из ответов на вопросы зрителей: «Переболела Цветаевой, потом отболела». Спросили про Юнну Мориц — сказала, что почувствовала близость с ней. В пятнадцать лет любила Андрея Вознесенского. «Восхищаюсь Бродским, нельзя сказать, что люблю, — любить его, по-моему, трудно. Не всё понимаю».
В современной России, говорила она, дети учатся считать, переводя доллары в рубли, а рубли в доллары. Этим охвачены все. Раньше было что-то, что дороже жизни — например, тусовки на Пушке (у памятника Пушкину). Теперь — около «Макдональдса», это для них святыня, воплощение Запада, красивой жизни.
«Нужно людей сейчас не отрывать от земли, а приковать к земле. Такое время».
Вопросы из аудитории:
— Какая песня нравится американцам?
— Трудно сказать. Наверно, «Гномик».
— Ваши впечатления об эмиграции.
— Во-первых, Брайтон. Во-вторых, остальные, которые делятся на три категории:
1 — «Я уже 15 лет пытаюсь оттуда уехать». То есть всё ещё там.
2 — оторвались полностью, родились в России по ошибке, ничего русского не читают, не знают и знать не желают.
3 — застряли между. Одни в этой категории соединяют две культуры и благополучно существуют. А другие существуют неблагополучно, то есть застряли между двух стульев.
И дальше:
— Я разотождествилась со своей профессией. Очень давно ничего не пишу. Меня не интересует судьба моих стихов, моих песен. Катя Яровая — это прежде всего человек. Бард — это способ самовыражения, один из многих. Можно быть бардом, можно маникюршей. Это средство для достижения какой-то цели.
Слушатель:
— Для каждого из нас трагедия не выразить себя в своей профессии.
— Для меня это не трагедия.
— У вас это не профессия, это мироощущение.
Мужчина дальше сказал, что кому больше дано, с того больше спрашивается. Ей дан талант, и было бы очень жаль, если бы она не продолжила писать.
Второй приезд в Америку. Как её разбудить?
Второй раз Катя приехала в Америку в апреле 1992 года, на этот раз вместе с дочкой, Катей маленькой. Когда она позвонила мне, я поздравила её с её личным Исходом — было время еврейской Пасхи. «Да, наверно, это мой исход», — согласилась Катя. До её приезда в разговоре по телефону Люба, мать Саши Вайнера, сказала мне с уважительной уверенностью: «Ну, Катя не будет сидеть сложа руки». Понятно, что теперь Кате нужно было думать и о том, чтобы обеспечить дочь. Правда, она сдала свою приватизированную квартиру в Москве, и эти деньги были каким-то подспорьем. В начале мая Катя сообщила, что устроилась работать продавщицей в магазин ковров. Они с Сашей начали ходить в спортзал. Чувствовала себя Катя неважно, кашляла, и Джейн Таубман сводила её к врачу. Врач сказала, что у Кати увеличены лимфоузлы, но это, как и кашель, может быть следствием перенесенного вирусного заболевания.
