Отношение к ней людей:
Таня Зуншайн: «Даже если люди знали её пять минут, час, день, она оставила след. Такой она была человек».
Вика Швейцер: «Такая она была живая! Молодец она была». На мой рассказ о квартирных делах в Москве (после смерти Кати возникли сложности с оформлением её квартиры на имя дочери): «Всё это неважно по сравнению с тем, что Катя умерла».
Моя сестра после получения кассеты с её песнями: «Катя стала близким, родным человеком. Событие года».
Sue Larsen (Global Village Conference): «She is fascinating!»
[12]
Из писем читателей и слушателей:
Галина Пичура: «Стихи Кати Яровой меня потрясли. Я считаю её необыкновенно ярким и талантливым человеком. Так остро и глубоко чувствовать — это и значит быть поэтом. Этому — не научишься, это — не сыграешь! Я сама пишу стихи, и, как все творческие люди, весьма ревностно отношусь к другим поэтам. Но ей и позавидовать нельзя: практически никто на этот уровень “не тянет”. Кто-то пишет профессиональнее по форме, вероятно, но по эмоциональному накалу, пронзительности и искренности её трудно превзойти».
Михаил Кахновер: «Я ко многому в жизни опоздал, но опоздание к Кате живой, увы, нельзя исправить и оправдать даже трёхмесячным беспрерывным слушаньем той самой первой аудиокассеты, которую я не мог снять с кассетника в машине и каждый день в течение более трёх месяцев слушал, слушал, понимал, чувствовал, повторял, как Молитву. Я до сих пор под высоким напряжением Катиных чувств, ярких красок её мыслей и слов. И это навсегда».
Даниил Рачков: «В прошлом году я попал на концерт, посвящённый памяти Кати Яровой. Это было первое моё знакомство с этим автором. Для меня этот случайный концерт был потрясением, может быть, даже откровением».
Виталий Лукашев: «Я слушал Е. Яровую лишь однажды по «Свободе» в 90-х годах. И вот вчера встретился с её творчеством в Интернете. Считаю её гениальным поэтом».
А мне любовь нужна, как витамин
Катя рассказывала, что её фамилия часто вызывала у людей, с которыми её знакомили, предсказуемый вопрос с намёком на героиню известной советской пьесы: «Яровая? Не Любовь? » На что она обычно отвечала: «Была бы Яровая, а любовь будет». И правда, в её жизни было много любви.
На 60-летии своего отца, Владимира Самойловича Цукермана, Катя произнесла тост: «Папа мой — это моя самая большая любовь в жизни. На самом деле я никогда никого так не любила, как своего отца… Папа был невероятный идеал интеллекта, нравственной позиции, который ни перед кем не пресмыкался, никогда никому не лизал задницу, не хитрил, не мудрил, не выгадывал. Это, наверно, норма на самом деле. Если есть в моей жизни какие-то достижения и завоевания, я всё в жизни делала, чтобы заслужить его уважение. Папа для меня — это всё, как мир, Бог, вселенная. Самая болевая, самая возвышенная, самая недостижимая точка моей души. Для меня в жизни нет выше ничего другого. Это человек, которого я больше всего на свете люблю». Внешне отец Лены и Кати немного похож на Галича. Тогда, на праздновании юбилея, произошло полное примирение отца и дочери, в душе которой ныла рана, нанесённая уходом отца.
У Кати есть такая строчка: «Расставания я изучила науку лучше прочих наук». В её жизни было много потерь и разлук, чему способствовала и массовая эмиграция тех лет. Уезжали многие её друзья. У неё даже есть цикл «Прощание». А первой серьёзной потерей был уход из семьи отца.
После выхода сборника Катиной поэзии Лена написала мне: «Самый главный результат, как мне кажется, в том, что наш с Катей отец прочитал книгу от корки до корки, обнаружил, что многих стихов никогда раньше не слышал, плакал, был потрясен открытием, что его дочь была настоящим поэтом и самым талантливым человеком в нашей семье… Я считаю, что только ради этого стоило выпустить книгу, ведь Катя говорила, что начала писать песни, чтобы завоевать уважение своего отца. И вот свершилось — момент торжества высшей справедливости наконец настал, пусть непоправимо поздно, но хотя бы при жизни отца! Так что спасибо вам ещё и за то, что вы помогли свершиться этой справедливости».
Говорят, женщину делают влюблённые глаза отца. Кате в детстве не хватало этого влюблённого взгляда: «Отец мой, ты меня недолюбил, недоиграл со мной, недоласкал…»
А мне любовь нужна, как витамин.
Ищу похожих на отца мужчин.
Но кто же мне излечит — вот вопрос —
Любви отцовской авитаминоз?
И потом всю жизнь — поиски любви:
Переходила вброд,
Резала ноги в кровь,
Но я все шла вперёд —
Искала тебя, Любовь.
Не попадала в глаз,
А попадала в бровь,
Лезла в такую грязь —
Искала тебя, Любовь.
Это было непросто. В РТ есть запись: «Те, кто мне пара — давно в гробу (Высоцкий, Маяковский, etc.)». Поиски Любви воплотились в песни, хотя, как у всякого большого поэта, в них не только лично пережитое, но и обобщение разнообразного женского опыта вообще — обиды и победы, быт и счастье полного слияния. От «Вы мне дублёнок не кидали в ножки и в ушки мне не вешали камней» и «А мужиков — их надо ставить в стойло. Спасибо за науку, чёрт возьми!» до: «Мы прижмёмся друг к другу каждой клеточкой кожи, мы сплетём пальцы рук — не узнаем, где я, а где ты».
В нескольких песнях у Кати упоминаются принцессы. Детская сказочность этого образа контрастировала с подчёркнуто трезвой, несентиментальной лексикой. Я как-то спросила у Кати — почему столько принцесс? Она удивилась — видимо, не придавала этому значения — и сказала: «Наверно, я чувствую себя немного принцессой».
«А превращались мы в принцесс из бедных золушек».
«А все принцессы любят только свинопасов».
«Я принцесса твоих снов, я раба твоих желаний».
«Лягут на одну кровать и принцесса, и служанка».
Ей доводилось быть и принцессой, и служанкой, и женой из «Песни Цирцей», чьи «радости — стирки, детский плач и натирка полов», «хотя Цирцеей-Киркой тоже была», как говорила она, рассказывая историю этой песни. От цариц Цирцей, несмотря на их власть над мужчинами, «всё ж бегут одиссеи к своим жёнам в святую постель». В стихотворении из РТ — целый спектр любовных отношений:
Я первой была любовью,
Последней была любовью
И просто была любовью любою.
Я раной была и солью,
Я счастьем была и болью,
Случайностью я была и — судьбою.
Я звуком была и эхом,
Провалом была и успехом,
Заботой была и просто утехой.
Я плачем была и смехом,
И эпизодом, и вехой,
Помощницей я была и помехой.
…Но не разминуться с судьбою.
Справлялась я с ролью любою,
А значит, была самою собою.
Один из Катиных мужчин сказал ей: «Когда волк попадает в капкан, он отгрызает лапу и уходит. А ты отгрызаешь душу и уходишь». Ей очень нравился этот образ.
