Мои заметки к передаче о Кате: «Внутренне свободный человек. Редкостное человеческое и женское обаяние. Мужество, доброжелательность, искренность и правдивость. Цепкая любознательность, ум, верность оценок — нравственных, политических. Видела смешную сторону во всём, даже когда смешного было мало. Трезвый ум, но трезвость не переходит в цинизм. Редкая эмоциональная щедрость. Дар объединять людей (“Мой круг друзей, спасательный мой круг…”). Её любовь к жизни и к людям несёт заряд такой интенсивности, что частица его невольно передаётся слушателям через её песни».
— Написала бы она что-нибудь сегодня? — спросил у меня Мармер. В ответ я процитировала начало песни, написанной еще в 1982 году:
Над Нью-Йорком и Парижем,
над Берлином и Москвой —
ближе, ближе патлы рыжей
падлы третьей мировой…
Передача проходила через несколько дней после терактов 11 сентября.
Из письма Лене Яровой в октябре 2001 года: «Через Борю Шухмана я связалась с Игорем Гусманом из Питсбурга, большим энтузиастом авторской песни и известным человеком в мире КСП по части всевозможной техники. Он помогал делать компакт-диски В. Долиной, Дулову и другим. Он предлагает совершенно бескорыстно сделать мастер-диски на своей аппаратуре, почистить и привести в порядок всё что можно. С них уже можно тиражировать. Кроме того, он планирует сделать антологию русских бардов, где будут использованы не только аудио-, но и видеозаписи и фотографии, и, конечно, я хочу, чтобы Катя там была представлена в лучшем виде». Нахожу у себя запись от 15 октября о разговоре с Гусманом — что ему нужно для работы, тиражирование и продажа там и здесь. Мой план — собрание на трёх дисках. На каждом своя «ударная» песня, качественные записи в сочетании с менее качественными фонограммами важных для Катиного творчества песен, которые должны жить.
В декабре 2001 года я веду переговоры с Веней Смеховым о передаче на «Эхе Москвы», где он собирался рассказать о Кате. У него уже были записи её песен, «Венка сонетов» и мои статьи. Посылаю ему ещё отдельные стихи, которые эффектны при чтении вслух, а также кассету, где я по его просьбе наговорила кое-какие сведения о Кате. Мне казалось знаменательным, что именно Смехов будет читать Катины стихи в эфире, — единственный, кто написал статью о Высоцком при его жизни, о чём Высоцкий сказал: «Было приятно читать о себе не на латинском шрифте».
Из моей записи от 15 января 2002 года: «Звонил Вениамин Смехов. В передаче о русской поэзии на “Эхе Москвы”, посвящённой 55-летию поэта и артиста Леонида Филатова и Кате Яровой, он говорил о Кате, читал её стихи». Прозвучало 3–4 песни. Л. Филатов рассказывал Смехову, что выступал вместе с Катей и помнит её как «пригожего и даровитого человека».
Письмо от Лены Яровой: «Ваше сообщение о передаче пришло в понедельник, когда меня не было на работе… Мне позвонили и сказали, что по радио “Эхо Москвы” читают стихи Кати Яровой… Это потрясающе — вновь, после стольких лет, услышать Катин голос и её стихи по московскому радио. Мы все плакали. Спасибо вам и Смехову!»
В начале работы над проектом Лена хотела выпустить книгу тиражом десять тысяч экземпляров. Теперь мы порешили на трёх, хотя мы с мужем считали, что и это слишком много по нынешним временам. Было несколько вариантов названия сборника. Очевидно, это должна была быть цитата из Катиной песни или стихотворения. Лена предложила «Я снова вхожу в это небо», но я не хотела повторяться — так уже были названы аудиоальбом и моя статья в «Панораме». Я объявила конкурс на название среди своих друзей и нескольких ребят из КСП. Предложения поступали самые неожиданные, вот для примера некоторые из них:
«Настанет день»
«И всегда между танками…»
«Между ложью и правдой»
«От России не спасёшься бегством»
«Любовь, печаль и прочий бред»
«Всегда от гибели на волосок»
«Освобождённая душа»
«Песня перехватит горло»
«На перекрёстке дел моих и дней»
«Сестра ехидны и химер»
«Держать не устаёт рука гитару…»
«Поэт бродячий»
«Не музыкант и не певец»
«Красный уголок»
«Души весомость»
«Моя любовь, моя печаль, моя душа»
«Я стихия твоя»
«У нас в зоопарке»
«И проступит, как лик на фреске»
«Не покинет вера нас» и т. д., и т. п.
Володя Сигалов, активный участник движения КСП в Америке, написал мне: «Это какое-то наваждение! Я стал смотреть её стихи и слушать песни на предмет названия… Вот тоже критерий на “настоящесть” поэта. Она настолько афористична и образна, что о фразы, годные для названия, спотыкаешься на каждом шагу. Даже выделить какие-то приоритеты было нелегко». Сама я предложила вариант «Из музыки и слов» и в конце концов на нём остановилась, что было одобрено многими участниками обсуждения. Это фраза из «Колыбельной Никите», которая там повторяется дважды: «В пространстве из мечты, из музыки и слов, из музыки и слов». И правда, Катя жила в пространстве из музыки и слов. Когда она перестала писать песни, ей стало негде жить, и её не стало…
Теперь, как когда-то с Катей, мы обсуждали с Леной знаки препинания, заглавные буквы и прочие детали. Мой подход — кроме исправления очевидных ошибок и описок, сохранить всё максимально близко к тому, как это написано у Кати или напечатано при жизни и не исправлено ею. Поэтому я не соглашалась, когда Лена предлагала, например, добавить посвящение — допустим, Валере, так как она знала, что песня связана с ним. Я возражала, что для понимания творческого пути и биографии поэта небезразлично, что в 1982 году она ставила посвящения Валерию Рыбакову, даже писала слово «Муж» с заглавной буквы, а в 1984-м их иногда опускала. К поэту такого уровня важно подходить с точки зрения «исторической правды». Дополнительные сведения о текстах обычно пишут в примечаниях. (Мне очень хотелось снабдить сборник примечаниями, связать стихи с людьми и событиями из Катиной жизни, выявить скрытые цитаты, перекличку с её предшественниками в литературе и т. п. Но, увы, это потребовало бы много времени, которого у нас не было.) То же касалось и знаков препинания, которые она иногда не ставила вообще, а многим хотелось их добавить. Это были Катины эксперименты с формой, отнюдь не оригинальные и вполне объяснимые, учитывая её раннее увлечение Андреем Вознесенским, который тоже иногда отказывался от знаков препинания. Есть у Кати и особый с этой точки зрения текст — песня «Да, и меня настигнет осень…», с единственной запятой после «да» в начале. И это было совершенно оправданно как с точки зрения интонации (без запятой она была бы нарушена), так и формально-смысловой: оттолкнулась — и полетела («С моей гитарою на пару/ Нам оторваться и лететь»). Тот самый шаг с крыши перед полётом. Но при отсутствии знаков препинания в этом тексте она всё же использовала заглавные буквы в начале каждой строки, чем подчеркивала песенную строфику.
