В РТ есть запись: «Лестница вверх — к себе». Высокий путь она себе избрала. Почему-то думалось о Кате, когда я читала «Осенний крик ястреба» Бродского. «На воздушном потоке распластанный, одинок», он взлетел так высоко, что «упругий слой воздуха его возвращает в небо… как стенка — мяч, как падение грешника — снова в веру, его выталкивает назад». Но Катина последняя песня имеет иную тональность: даже говоря о самом сокровенном, самом сложном для понимания, её голос «тихонько плещет всё на лирическом ладу». Нет жёсткости, нет крика — только лёгкость дыхания, за которое она благодарна Богу.
В 1982 году в Хабаровске Яровая писала о том, что сегодня стало очевидным:
Кто мечтает о победе,
первым ступит за порог,
пусть попробует отведать
свежий атомный грибок.
Не дойдет до рукопашной —
кто-то кнопочку нажмёт…
Как наивен век вчерашний:
«Кто с мечом на нас пойдёт!»
«На смерть России» — отражение тех же размышлений. Хотя сейчас я вижу в этой песне и более глубокий смысл: не будет России, и мир уже ничем не спасёшь.
Мы в душу ей плевали, как умели,
Пытались, как могли, её спасти.
И то, что мы простить ей не посмели,
Всевышний ей, наверное, простит.
Растерзанная, захлебнувшись кровью,
Когда испустит дух моя Россия,
Уж не спасёшь ни посланным мессией,
Ни Красотой, ни Верой, ни Любовью…
Рабочая тетрадь
Катина рабочая тетрадь. Таня Зуншайн прислала мне толстый фолиант скопированных страниц, переплетённых чёрной пластиковой пружиной, с красными картонными обложками. На этих листках — Катин голос, её живая пульсирующая мысль. Готовые стихи и неоконченные, работа со словами и смыслами, заготовки будущих песен. Приведу лишь несколько коротких цитат из неё.
— Страна при расцвете рождает певцов и героев, а при упадке пыль и много начальства.
— Творческий акт — половой акт. Постоянная работа мыслей и души — как акт, а оргазм — момент непосредственной работы (писание стиха, скажем). После — удовлетворение, релаксация.
— Высоцкий: слушаем его песни, каждое слово повторяя про себя (и о себе). Врывается к нам сквозь толщу земли… Не даёт успокоиться, тревожит нас с того света. Планета Высоцкий.
— Господь не посылай мне испытаний/ Мне их не вынести
— Не отпускай меня, не отпускай, Россия.
— Высечь огонь от трения (мысли, чувства) об бытие.
— Ирония, цинизм — всё это всё же низшие формы поэзии (Катя говорила мне это о сатире и иронии — Т. Я.). Евреи — ироничны к ценностям других культур.
— Самая главная граница — это граница между дозволенным и недозволенным.
— Маме: Ты мне заменила Лицей и Версаль и Сорбонну/ Ты мне распахнула такие высоты души…
— У нас тоска, у них скука. (Это перекликается с «Песенкой о московской жене»: «Там покой и здесь любовь,/ Здесь уют и там достаток». — Т. Я.)
— Они пили виски с тоником/ А мы пили водку с Толиком.
— Мы бухали в Бухаре и киряли в Кирове.
— Средства массовой информации — это печатная сивуха.
— «Для меня Россия — это лирическая величина». Блок.
— А скажи, где бы ни было лучше и краше,/ Притяжательней местоимение «наше».
— Лица, не обеспеченные золотым запасом души.
— Русский человек, не умеющий высказать своей души.
— Ослепнуть, как Гомер/ Оглохнуть, как Бетховен,/ Но лишь не онеметь…
Среди исписанных страниц детский рисунок. Видимо, это дочка нарисовала двух птичек на ветках на фоне дождевых капель и снежинок для своей певчей мамы.
Ещё раз о творчестве Кати Яровой
Несмотря на то что у меня много статей о творчестве Яровой, в них написано далеко не всё, что хотелось сказать. Это невозможно и потому, что тема статьи всегда накладывает ограничения, и потому, что я продолжаю открывать в Катиной поэзии что-то новое для себя. Хочу изложить здесь некоторые свои заметки о её песнях и жанре авторской песни, которые остались «за бортом».
Стихи организуют определённым образом слова, а значит, в первую очередь, — мысль, течение мысли. Мелодия через чувственное восприятие гармонии звуков организует прежде всего эмоции, течение эмоций. Слова, оплодотворённые мелодией, поднимают слушателя на другую ступень восприятия, добавляют ещё одну координату, с большей определённостью очерчивают пространство, в котором находится медиум. Оказываются задействованы другие органы чувств. Это помогает большей массе участников события настроиться на одну длину волны, войти в резонанс. Возникает духовное и душевное единство. Поэтому люди любят петь вместе. Наверное, поэтому пение молитв так важно. Поэзия — творчество индивидуальное. Поэт, пишущий песни, а не просто стихи, более альтруистичен по натуре, вынужденно экстравертен, общение с другими ему необходимо. Не случайно народное стихотворчество — песни, былины — имеет мелодию. Есть народные песни, но не народные стихи.
Когда мы с мужем были у Яровых в Москве в 1995 году, Эльга Васильевна рассказывала, как учила дочь писать песни. Смысл был в том, что нужно проговаривать стихотворение вслух, начиная напевать слова, вкладывая всё больше чувства в декламацию — «так, чтоб стыдно стало», — и в этот момент возникает песня. То есть, чтобы получилась песня, нужно предельно обнажить душу. «Но песня перехватит горло, и я опять с душою голой стою, открыта всем ветрам…»
Моя запись 17 августа 1994 года: гениальные песни — «По свету бродит одинокая», «Вот опять заморочит метелью», «Настанет день», «Да, и меня настигнет осень». Сегодня я бы добавила в этот список «Чужие голоса, чужая речь», «В разных была и обличьях, и обликах» и стихотворение «Ночь в Геленджике».
Песни Кати Яровой отличает тематическое и жанровое разнообразие: любовная и философская лирика, политическая сатира, бытовые зарисовки. Это не случайно, потому что диапазон эмоционального и временнóго восприятия у Яровой необычайно широк — от «Слова о полку Игореве» до «Ста лет одиночества». Даже на давно прошедшее она реагировала так, как будто это было вчера. Помню, мы с ней обсуждали Н. А. Некрасова, заезженного школьной программой вдоль и поперёк. Я сказала Кате, что, когда мы изучали творчество Некрасова, я находила у него стихи вне программы, которые мне очень нравились, — «Две элегии», шуточное «Где твоё личико смуглое» и т. п. «Нет, а мне всё нравится — и “Мороз, Красный нос”, и “Кому на Руси жить хорошо”, — сказала Катя. — Я до сих пор, когда читаю “Размышления у парадного подъезда”, плачу». Когда Катя от нас уехала, я достала том Некрасова, перечитала «Размышления», и не только не заплакала, но и не смогла определить, какое место в поэме вызывало у неё слёзы.
