Повернув с Кастелтон-роуд на Гросвенор-авеню, Диана наконец припарковалась возле дома № 12. Когда-то это был солидный, отдельно стоящий дом — вилла в викторианском стиле на тенистой улице. Его входная дверь была окружена фальшивыми портиками, а в крохотные студии, расположенные под самой крышей, можно было попасть только по лестнице, когда-то предназначавшейся для слуг.
Квартира Фрай, расположенная на втором этаже, состояла из спальни, гостиной, ванной комнаты с душевой кабиной и крохотной кухоньки. На стенах были выцветшие от старости бурые обои, а рисунок на вытертом ковре походил на дикий узор из голубых, розовых и желтых красок, как будто был предназначен для того, чтобы надежно скрыть все, что прольется на пол. Если судить по неистребимому запаху, стоявшему в квартире, то за все прошедшие годы на этот ковер вылилось немало жидкостей, и Диане не хотелось даже думать о том, что именно это могло быть. Большинство жителей дома были студентами местного университета, который располагался в восточной части города.
Фрай приготовила себе сыр на тосте, чай и достала из холодильника, который подозрительно пах гнилой рыбой и луком, йогурт «Мюллер» с низким содержанием жира. Никакие чистящие вещества не могли уничтожить этот запах, но девушка и не собиралась держать в холодильнике большие запасы, предпочитая вместо этого лишний раз наведаться в магазин. Это была еще одна причина, чтобы не оставаться одной в квартире. На углу, всего в четверти мили, располагался магазин восточной кухни, где молодая пара, стоявшая за прилавком, выглядела достаточно презентабельно. Купленная там яичница с хлебом, приправленная дружеским приветствием, иногда бывала совсем не лишней.
Поев, Диана провела десять минут за легкими физическими упражнениями, расслабляясь после трудового дня, как она делала это после напряженной тренировки в додзё
[49]. Девушка размяла мускулы и растянула хрящи и связки, а потом приняла душ и надела свое старое кимоно из черного шелка, на спине которого был изображен китайский дракон, а на груди — знаки Инь и Ян.
Она решила, что завтра возьмется за «Желтые страницы»
[50] и выпишет адреса и телефоны местных центров боевых искусств. Конечно, ей не удастся найти такого же мастера по сётокан
[51], какой был у нее в Варли, и ей наверняка придется привыкать к новой технике. Но она не могла полностью забросить свои занятия. Сейчас способность защитить саму себя была для нее особенно важна. Кроме того, Диана наслаждалась новым чувством силы и уверенности в себе, которое дало ей карате. Ну и, помимо всего прочего, занятия требовали полной концентрации, так что со своей работой и с сётокан она могла не думать больше ни о чем.
Фрай не слишком задумывалась об убийстве Лауры Вернон. У нее не было никаких данных, и ее мозг ждал новой информации, которая позволила бы ей включить дедукцию и начать анализировать всевозможные связи. Девушка ждала утра, когда на нее должен был обрушиться вал фактов и фактиков, которые будут представлены на брифинге и позволят ей наметить пути расследования, открыв перед ней так много возможностей.
На мгновение она вспомнила об одном пустяке, о некоем раздражителе, с которым, возможно, ей придется столкнуться в будущем. Речь шла о констебле Бене Купере. О детективе, который пользовался всеобщей любовью, о человеке, который вполне может встать у нее на пути… Перед глазами у нее появилась шестифутовая фигура мужчины с широкими плечами и идеальными зубами, которые он постоянно демонстрировал в самодовольной улыбке.
Мгновение Диана изучала его образ, а потом убрала его воображаемым ударом рукой в челюсть. Нет таких препятствий, которые нельзя было бы преодолеть. Проблем тоже нет, есть только испытания.
В конце концов она включила телевизор и посмотрела поздний фильм, прежде чем лечь в постель. Это был какой-то старый фильм ужасов, еще черно-белый. Со своего продавленного кресла Диана смогла, не отрывая глаз от экрана, засунуть руку под кровать и выудить оттуда двухфунтовую коробку «Торнтонз Континентал»
[52]. Открыв ее, девушка засунула в рот венский трюфель. На экране женщина, идущая по пустой ночной улице, обернулась на звук шагов. На ее лицо упала густая тень, и раздался ее бесконечный крик.
* * *
В пяти милях от Гросвенор-авеню Бен Купер трясся в своей «Тойоте» по неровной дороге в сторону фермы Бридж-Энд, машинально поворачивая руль в нужных местах, чтобы избежать самых жутких выбоин. В некоторых местах дорогу починили, засыпав рытвины утоптанной землей и осколками кирпича. Первый же сильный зимний дождь, когда дорога превратится в русло реки, по которому несется водный поток с близлежащих холмов, смоет все это к чертовой матери.
Проезжая мимо, детектив заметил часть каменной стены, верхние камни которой уже успели упасть. Сама эта стена тоже опасно выгнулась в сторону поля. Мысленно Бен велел себе упомянуть об этом в разговоре с Мэттом, как о работе, которую он может сделать в свой следующий свободный день.
Купер сознательно старался переключиться на подобные, ничего не значащие вещи. Но его мысли все равно возвращались к делу Лауры Вернон. Это расследование легко забыть ему не удастся. Больше всего Бена потряс старый Гарри Дикинсон. За свою жизнь полицейский повидал немало людей, которые оказывались случайно связаны с серьезными преступлениями, но он не помнил у них такой смеси внешнего равнодушия и скрытого удовольствия.
Будучи не в состоянии найти быстрое объяснение поведению старика, он стал думать об основном подозреваемом, исчезнувшем Ли Шерратте. Купер не знал этого парня и никогда не имел с ним никаких дел. Но он помнил его отца, Джеки Шерратта, который был местным деревенским злодеем. И хотя сейчас старший Шерратт мотал двухлетний срок в Дерби за перепродажу краденого, в Идендейле его знали в основном как опытного браконьера.
И все-таки чаще всего мысли Купера возвращались к тому моменту, когда он обнаружил тело девочки. Внешние впечатления от этого наложились на эмоции и не хотели отступать. Даже прохладный вечерний ветер, задувавший в открытые окна «Тойоты», не мог унести запахи свернувшейся крови и мочи, которые, казалось, заполнили всю машину Бена. И даже пленка с записями «Левеллерз»
[53] не смогла заглушить жужжание мух, откладывающих яйца во рту трупа, и карканья вороны с зазубренными крыльями, которая взлетела с лица девушки. Прямо у Купера перед глазами, как будто отпечатанные на ветровом стекле, виднелись образы вырванного глазного яблока и белой полоски бедра с черным завитком лобковых волос. Даже увидев тело в первый раз, он сразу же заметил, что девочка красила волосы в ярко-пурпурный цвет.
