— Ты же слышал, как девочки убегают из дома и исчезают навсегда, — сказала женщина. — В Лондоне. А она может сбежать в Лондон, Грэм? Как она туда доберется?
— Ей всего пятнадцать лет, — ответил мужчина, — ее привезут обратно.
— Как она туда доберется? — повторила свой вопрос Шарлотта. — Где достанет деньги? Наверное, она может ехать автостопом. Но знает ли она, как это делается? Почему она ничего не взяла из одежды?
За эти два дня она задала слишком много вопросов, на которые ее муж не мог ответить. Он хотел бы уверенно сказать жене, что Лаура доберется не дальше Уэйквелла и что полиция найдет ее еще до наступления утра. Он пытался это сказать, но слова застревали у него в горле.
— Не хочешь зайти в дом? — предложил Вернон. — Надо что-то поесть.
— Пока не хочется, — ответила его жена.
— Темнеет. Может быть, ты хочешь переодеться?
— Я хочу остаться здесь, — чуть громче прозвучал голос Шарлотты.
— Чарли…
— Пока они не прекратили поиски, — сказала женщина, — я хочу быть здесь.
На столе, обложкой вверх, лежала раскрытая книга. Из нее было прочитано всего несколько страниц, да это было и не важно. По обложке Грэм определил, что книга была из популярной серии об американском патологоанатоме, который расчленял бесконечные трупы и ловил бесчисленных серийных убийц: на темном фоне обложки была изображена непонятная часть человеческого тела.
— Я не могу представить себе, куда еще она могла деться, — произнесла Шарлотта. — Все пытаюсь и пытаюсь, чуть мозги не вывернула. Но ведь мы уже везде искали, правда, Грэм? Ты можешь придумать еще какое-то место?
— Мы обшарили уже всё, — согласился Вернон.
— А эта девочка в Марпле?
— И там тоже. Ее родители сказали, что она уехала во Францию на каникулы.
— Ах да, я забыла…
— Вот если она связалась с плохими людьми…
— Как? — быстро прервала мужа Шарлотта. — Мы всегда были так осторожны! Где она могла встретить этих «плохих людей»?
— Надо признать, что такое иногда случается. Некоторые из ее друзей… Даже дети из лучших семей могут слететь с катушек.
— Наверное, ты прав.
— Я кое-что слыхал про эти новомодные тусовки. Говорят, что они могут продолжаться весь уикенд.
— Ты имеешь в виду наркотики? — содрогнулась миссис Вернон.
— Когда она вернется, надо будет с ней серьезно поговорить об этом.
После того как вертолет улетел куда-то на другой конец долины, стали слышны отдаленные голоса, звуки которых прохладный бриз приносил из деревни. Грэм с Шарлоттой никого не могли видеть из-за густых деревьев, окружавших дом, но они оба знали, что по склонам холмов, перекрикиваясь, двигается множество людей в поисках их дочери.
— Вполне возможно, что у нее были друзья, о которых она нам ничего не рассказывала, — заметил Вернон. — И не надо закрывать на это глаза. Она могла ходить в такие места, о которых нам знать было не положено.
— У Лауры не было от меня секретов, — покачала головой его супруга. — От тебя, конечно, были, но от меня — нет.
— Как скажешь, Чарли.
Спокойное согласие мужчины заставило Шарлотту нахмуриться.
— Ты что-то знаешь, Грэм? Что-то, чего не хочешь рассказать мне?
— Ну конечно же, нет!
Вернон вспомнил о своем последнем разговоре с дочерью. Он произошел в четверг вечером, когда она проскользнула к нему в кабинет и заставила налить ей глоток виски. Ее лицо уже было розовым от возбуждения, еще до того, как на нее подействовало выпитое. Лаура оперлась на край стола и погладила отца по руке, улыбнувшись ему той взрослой и призывной улыбкой, которая, как она знала, производила неизгладимое впечатление на всех гостей мужского пола. Ее волосы были вновь перекрашены, и на этот раз их красный оттенок был ярче, чем обычно, почти пурпурным, а лак для ногтей был таким темным, что казался черным. А потом она заговорила с Грэмом с легким подмигиванием и таким выражением глаз, как будто в жизни для нее не было никаких тайн. Она высказала ему свою просьбу, и на следующее утро он уволил Ли Шерратта. Второго садовника за год.
— Конечно, нет, Чарли, — повторил хозяин дома.
Супруга приняла его слова к сведению.
— А этот мальчик, Ли?
Вернон промолчал. Он закрыл заброшенную книгу, положив между страницами мягкую кожаную закладку, а затем забрал со стола стакан с «Бакарди». Теперь в их части долины солнце практически исчезло, но изломанные контуры Ведьм продолжали купаться в бледном красноватом свете, а кое-где, где проходили русла ручьев, по которым во время дождей мчались дождевые потоки, этот свет превращался в черные неровные полосы.
— Так как с ним, Грэм? Как с этим мальчиком? — повторила свой вопрос миссис Вернон.
Ее муж знал, что для нее Лаура все еще была чистым и невинным ребенком. Она до конца дней будет думать о дочери именно так. Но Грэм видел дочь совсем другими глазами. А что мальчик? Мальчик и так уже достаточно наказан. Наказан за то, что отказался плясать под дудку Лауры. Ли Шерратт оказался слишком упрямым, чтобы играть с ней в игры — правда, к тому времени он уже был занят другими. Поэтому Грэм и выгнал его. Как того хотела его дочь.
— Полиция допросила его. Он сказал, что не видел Лауру много дней, — сказал Вернон жене.
— И ты в это веришь?
— Кто знает, кому сейчас можно верить… — пожал плечами мужчина.
— Я хочу поговорить с ним. Сама. Я заставлю его сказать правду.
— Не думаю, что это хорошая идея, Чарли. Пусть этим занимается полиция.
— А они знают о его существовании?
— Ну разумеется, знают. В любом случае он есть у них в картотеке. Из-за угона машины.
— Что ты сказал? — удивилась миссис Вернон.
— Да ты должна это помнить. Машину угнали со стоянки на вершине скалы. Она принадлежала каким-то немцам. Лаура рассказывала нам об этом.
— Да, и вправду… — В голосе Шарлотты звучало сомнение.
В конце концов, она позволила увести себя в комнаты, где стала машинально трогать привычные предметы — подушку, чехол на стуле, табурет возле пианино, серебряные рамки с фотографиями на стеллаже… Открыла сумочку, дотронулась до помады и зажгла еще одну сигарету.
— Кто еще будет завтра? — спросила Шарлотта.
— Уингейты. Падди и Франс. С ними будут их друзья из Тотли. Оказывается, они занялись компьютерным бизнесом и поставили две системы в Донкастер и Ротерхэм. Падди говорит, что перспективы самые радужные. Так что мне надо шевелиться побыстрее, чтобы не упустить свою выгоду.
— Тогда надо подумать, чем их кормить.
— Умница.
Когда хозяйка особняка посмотрела на мужа, в ее глазах не было и намека на слезы. Это обрадовало Грэма — Шарлотта никогда не была плаксой, и он просто не знал, что делать с ее слезами. Вместо того чтобы заплакать, миссис Вернон занялась узлом своего парео, позволив мужу увидеть ее загорелые бедра и нежный изгиб линии живота над краем ее бикини.
