Пока Бен слышал только эхо отдаленного визга в глубине леса и повторяющийся мимолетный звук, напоминающий царапание гвоздем по стеклу или мелом по доске, который плавно сходил на нет.
— Домовой сыч, — сказал Купер тихо.
— Что? — переспросила Фрай.
— Домовой сыч, — повторил ее спутник.
— Ты о чем это? Мы что, пришли сюда поиграть в индейцев? Ты — большой вождь Домовой Сыч, а я — твоя маленькая скво?
— Я о птице. Ты слышишь?
— Нет.
Оба полицейских прислушались.
— Теперь она улетела, — сообщил Купер.
Было видно, что его напарнице совсем не улыбается бродить по лесу в ночной темноте. Бена такое поведение удивило. Боится темноты? Только не Диана Фрай, не эта крутая тетка!
— Ты что, нервничаешь? — спросил он на всякий случай.
— Конечно, нет! — огрызнулась девушка.
— Естественно, мы можем подождать до завтра, если ты хочешь. Я могу высказать свое предположение на утреннем брифинге, и тогда мы посмотрим, решится ли кто-нибудь его проверить. А сейчас нам за это даже сверхурочных не заплатят. Так что с точки зрения заработка — дело провальное, нет? То есть если посмотреть на него под таким углом.
— Раз уж мы пришли сюда, то давай заканчивать и отправимся домой.
— А с другой стороны, если он действительно там, то вполне может завтра перебраться в другое место…
— Слушай, заткнись, и давай дело делать!
* * *
Диана Фрай не любила темноты, поэтому чем дальше они углублялись в лес, тем больше она жалела о том, что у нее нет собственного фонаря, что она сразу же не отказалась от этой затеи и что не осталась, на худой конец, в машине. А вообще-то ей с самого начала не надо было соглашаться на партию в сквош с этим болваном Беном Купером. Ведь она уже тогда знала, что делает ошибку. Ей не надо было позволять себе связываться с ним даже на один вечер. И вот к чему они теперь пришли. К этой идиотской эскападе, из которой девушка не видела никакого выхода.
Купер двигался перед ней с преувеличенной осторожностью, высоко поднимая ноги и внимательно осматриваясь, прежде чем сделать следующий шаг. Луч фонаря он направил в землю, да еще и прикрыл рукой, чтобы его нельзя было заметить со стороны. В какой-то момент мужчина остановился и прислонился к дереву, а когда он распрямился, Фрай увидела, что он покачнулся, как пьяный. Она подхватила его под руку, чтобы помочь, и почувствовала, что его руки висят как плети. Заглянув ему в лицо, Диана увидела, что его щеки ввалились, а веки еле поднимаются.
— Да ты совсем измучен! — охнула она. — Так не пойдет. Нам надо возвращаться.
— Только не сейчас, — ответил Бен. — Со мной все будет в порядке.
Он резко встряхнулся, и они тронулись дальше. Вскоре среди окружающей их темноты стало проступать еще более темное пятно. Купер выключил фонарь и жестом велел напарнице подойти поближе — так, чтобы он мог шептать ей прямо в ухо. Она почувствовала его теплое дыхание на щеке, которая успела замерзнуть в прохладном, ночном воздухе.
— Это хижина, — сообщил ей ее коллега. — Ты подожди меня здесь, а я загляну в боковое окно. И ни звука.
Фрай начала было протестовать, но Бен заставил ее замолчать, после чего осторожно двинулся в направлении хижины. Скоро его фигура растворилась в темноте, а Диана осталась совершенно одна и немедленно почувствовала, как ее лоб покрылся холодным потом. Она выругалась про себя, зная, что за этим последует.
* * *
Как только сотрудница полиции осталась одна, темнота стала сжиматься вокруг нее. Она опускалась на девушку со всех сторон, как тяжелое одеяло, прижимаясь к ее телу и захватывая ее в свои теплые, липкие объятья. Под ее тяжестью воздух покинул легкие Дианы — мрак лишил ее возможности двигаться и отнял силу у ее мускулов. Глаза Фрай широко раскрылись, уши отчаянно пытались уловить лесные звуки, и она почувствовала, как затрепетало ее сердце, охваченное хорошо знакомым страхом.
Ночь вокруг нее была полна незнакомых существ, делающих тысячи движений и толчков, которые, казалось, приближались к ней все ближе и ближе, дюйм за дюймом, хорошо ощущаемые, но не имеющие понятного источника. А потом по ее коже побежали мурашки, вызванные воображением. Девушка представила себе, как стоит посреди муравейника и крохотные муравьи тысячами бегают по всему ее телу, забегая в ее интимные отверстия и щекоча ее плоть своими крохотными зубами и усами. Ее тело изгибалось и выкручивалось, а могильный холод пробирал до самых костей.
Она всегда знала, что ее воспоминания все еще слишком сильны и свежи, что они готовы в любой момент броситься на нее из темноты, превратив ее мысли в полную сумятицу и окончательно обездвижив ее тело. В отчаянии Фрай попыталась сосчитать темные образы, которые толпились вокруг нее, — подобия силуэтов подобрались еще ближе, прикоснулись к ее шее своими зубами и перекрыли ей дыхание.
А потом Диане показалось, что в темноте раздался голос. Знакомый хриплый голос, говоривший с малопонятным бирмингемским акцентом.
— Это полицейская, — произнес голос, а затем в темноте послышался издевательский смех. Куда бы девушка ни повернулась, ее окружали все те же угрожающие, пугающие темные колонны.
— Полицейская. Она полицейская…
Свет упал Фрай на лицо и на какое-то время ослепил ее. Она знала, что за этим светом прячется человек, но рассмотреть его глаза было невозможно. Диана автоматически напряглась, ее пальцы сжались в кулаки, первые две косточки на которых выпирали вперед, большие пальцы легли на остальные, а ноги пошевелились, чтобы тверже стоять на земле. Сконцентрируйся, велела она себе. Пусть адреналин попадет в мышцы. Приготовься к удару.
— У тебя все нормально? — услышала она заинтересованный голос с северными гласными. Он был негромким и совсем не угрожающим, так что Фрай медленно расслабила мышцы, возвращаясь к реальности. Она осознала, что находится в лесу, в Дербишире, за сотни миль от Бирмингема. Реальный кошмар остался далеко в прошлом, и только раны в ее сознании были еще слишком свежи и болели, когда их окатывал ледяной ужас воспоминаний.
— С тобой все в порядке, Диана? — Бен так близко наклонился к ней, что теперь их лица разделяли какие-то дюймы. Девушка инстинктивно вытянула руку и дотронулась до него, как ребенок, который ищет любовь и защиту в объятиях матери. Она ощутила его надежность и человеческую теплоту и закрыла глаза, чтобы сохранить ускользающее ощущение любви и нежности. Ощущение чужого тела так близко от ее собственного было незнакомо Диане. Много времени прошло с тех пор, как она хотела, чтобы кто-то обнял и успокоил ее, и целая вечность с тех пор, как кто-то вытирал ей слезы. Которые, она это чувствовала, сейчас собирались в уголках ее глаз.
— Что случилось? — спросил ее коллега.
Фрай забрала у него свою руку, осушила слезы и выпрямилась. Контроль и концентрация — вот и все, что ей необходимо. Она глубоко дышала, чувствуя, как ее легкие наполняются кислородом и как успокаивается ритм ее сердца. Контроль и концентрация.
