Борясь за свое место, она тяжело наступила Гарри на палец своими «мартенсами»
[104], и когда он опустил глаза, то увидел на своем блестящем ботинке царапины и следы от ее подошвы. Если б она извинилась, он не стал бы с ней связываться. Но девица отвернулась от старика, словно его не существовало вовсе. С таким же успехом она могла бы наступить на кусок грязи, который позже просто смахнула бы.
Дикинсон постучал девушке по плечу, и она скептически уставилась на него. Ее верхняя губа слегка приподнялась в презрительной ухмылке, демонстрируя серый кусок жевательной резинки между зубов. Гарри заметил, что ее пупок был проколот точно такой же пуссетой, как и язык.
— Тебя что, никогда не учили хорошим манерам? — спросил он сердито.
Девушка посмотрела на него так, будто бы он говорил на иностранном языке.
— Ты чё, дед?
У нее был местный акцент, и старик подумал, что вполне мог видеть ее раньше.
— Если ты влезаешь впереди меня и при этом наступаешь мне на ногу, то можно хотя бы извиниться, — заметил Дикинсон.
— У меня такие же права на это место, как и у тебя.
— Такие же, но не больше. Тебе придется это запомнить, детка.
— Да отвали ты! — огрызнулась девица. Она высунула язык, а потом втянула его в рот, нахально глядя на Гарри. Однако он очень быстро перестал ее интересовать, и она повернулась, двигаясь вперед вместе с очередью.
Пожилой мужчина взвесил на руке тяжелого цыпленка, глядя прямо в затылок нахалки. Покрытая слоем льда грудь цыпленка была гладкой и твердой. Он взял птицу за ноги и стал ее раскачивать…
Девица завизжала и врезалась головой в молодого человека, который стоял в очереди перед ней. Вся почта повернулась, чтобы посмотреть, как она брюзжит и ругается на старика, потирая ту часть спины, где, похожий на металлическое клеймо, ледяной цыпленок соприкоснулся с ее теплым обнаженным телом.
— Прошу прощения, — как ни в чем не бывало произнес Гарри.
* * *
Выходя из помещения почты под раскачивающимся плакатом с мороженым «Воллса», Сэм Били наступил на выброшенную банку из-под «коки» и упал на тротуар. При этом он сильно ударился, а его палка с набалдашником из слоновой кости оказалась в канаве. Окружающие оцепенели от ужаса, пока двое высоких молодых людей с австралийским акцентом не подняли старика и не подали ему его трость. Три девушки, прислонившие свои горные велосипеды к стене почты, долго суетились, очищая Сэма от пыли и спрашивая, всё ли у него в порядке, не отрывая при этом глаз от австралийцев. Они кружили вокруг Сэма в калейдоскопе красочных рубашек и загорелых конечностей, как бабочки в поисках новых запахов, привлеченные на мгновение сухим, безжизненным растением.
Наконец они оставили пострадавшего на попечение Гарри и Уилфорда, которые заверили их, что он живет в нескольких ярдах от почты. Однако даже и поддерживаемый с обеих сторон друзьями, Сэм не смог отойти слишком далеко — ему пришлось остановиться и опереться на стену от боли в ногах. Прикурив сигарету, он прищурил глаза и взглянул на кладбище на противоположной стороне дороги, где купались в солнечных лучах надгробные памятники.
— Скоро вы и меня туда отнесете, — сказал он без всякого намека на жалость к самому себе.
— Все мы движемся в этом направлении, — заметил Уилфорд.
— Я не буду тебя торопить, это и так произойдет достаточно быстро, — вздохнул Били.
— Надо просто смириться с тем фактом, — решил Гарри, — что когда достигаешь определенного возраста, то смерть уже ждет тебя за углом.
— А вы помните тот случай, когда меня чуть не убило в шахте? — спросил Сэм. — Много воды с тех пор утекло. Но память осталась. — Он посмотрел на свои ноги.
Трое стариков замолчали, глядя на дома напротив и не замечая ни машин, которые проносились мимо, ни молодых туристов, которым приходилось сходить с тротуара, чтобы обойти их.
Прошло уже больше двадцати лет с того дня, как это случилось в шахте «Глори Стоун». Они находились в выработанном штреке, шириной в шесть футов и высотой в добрую сотню. Лава поднималась вверх среди каменистой осыпи известкового шпата, и один из шахтеров бурил ее на высоте около пятидесяти футов, выделяясь темным силуэтом в лучах своей лампы. Сама лава была еле освещена, а воздух был полон дыма от взрывных работ. Крышей же шахтерам служила непроглядная темень, находившаяся на высоте, до которой не добирался ни один луч фонаря. Вся громадная пещера с неясными очертаниями, выкрашенными в серо-черные тона, резко воняла порохом и пылью.
Сэм находился именно на вершине лавы. Тогда ему было около пятидесяти — опытный работник, который основную часть своей жизни провел в шахтах. Когда его бур раздробил хрупкий камень и лава поехала у него под ногами, его тело отбросило назад, руки и ноги задергались в собственных изломанных тенях, и он приземлился у самой подошвы склона, где его засыпала лавина известкового шпата. В темноте Уилфорду удалось найти Гарри, и они голыми руками откопали своего друга и вытащили его в безопасное место. Оба так и не поняли, что у него переломаны ноги, пока он не закричал.
— Если боль становится невыносимой, — произнес Каттс, ни к кому конкретно не обращаясь, — вы бы решились на крайнюю меру?
— Ну, я полагаю, что да, — задумчиво посмотрел на него Сэм.
— Если у тебя больше ничего не осталось, — кивнул Дикинсон. — Никакой надежды. Тогда, думаю, выбора нет.
— Хотя это зависит от того, во что ты веришь, — заметил Уилфорд. — Правильно?
— Что ты имеешь в виду?
— Некоторые люди верят в то, что накладывать на себя руки — это неправильно.
— Это все религия, — улыбнулся Били.
— Это грех, самоубийство, — не сдавался Уилфорд. — Согласен, Гарри?
Дикинсон закурил трубку. Его друзья замолчали, ожидая от него или неизбежного собственного суждения, или решения. Они знали, что лучше всего Гарри соображает с трубкой в зубах.
— Мне кажется, — произнес он, — что существуют разные грехи. Грех — это не то же самое, что зло. И грех Бог может простить.
Все покивали. Это прозвучало вполне логично и разумно. Ни один из них не смог прожить почти восемь десятков лет, не совершая время от времени грехов.
— Хотя для этого понадобится смелость, — добавил Дикинсон. — Это не так просто сделать.
— Ну, есть снотворные таблетки, — заметил Били.
— Это женский способ, Сэм, — презрительно прочистил горло Гарри.
— Можно спрыгнуть с какой-нибудь высоты. Например, со скалы на Вороньем склоне, — предложил Уилфорд.
— Слишком неопрятно, — покачал головой Каттс. — Да и кто тебе сказал, что ты обязательно разобьешься насмерть?
— Да уж, не приведи Господь! — Все трое дружно передернули плечами.
