На других шоу больше внимания уделялось индивидуальным усилиям. Сценаристы были сами по себе и просто писали сценарии, а потому если их коллеги и помогали им дорабатывать материал, итоговый вариант все равно считался продуктом индивидуальных усилий. В «Друзьях» все было иначе. Сценаристы делали первые наброски и в конечном счете все равно были упомянуты в эпизоде. Потому что настоящая работа была сделана в кабинете, вместе. Каждый был ответственен за улучшение каждой реплики, каждой шутки, каждого эмоционального момента шоу, и это был обязательный этап работы.
Сценаристы должны были терпеливо наблюдать за тем, как их сценарии медленно, постепенно разбираются и переписываются. Возмущение процессом или попытка защитить отвергнутую шутку были нецелесообразны и плохо отразились бы на сценаристе, который попытался это сделать. Сценаристы вскоре поняли, что гораздо лучше вмешаться и помочь исправить свой собственный сценарий, чем пытаться защитить свой первоначальный вариант. Это была команда, и любой, кто настаивал на том, чтобы публично говорить о своем успехе, вскоре оказывался на краю скамейки запасных. (Позже в ходе работы над шоу появились шутки среди персонала вроде: «А это моя идея!»)
Кабинет сценаристов в «Друзьях» был, по словам некоторых его участников, замечательным атмосферным местом, где дюжина талантливых людей превратилась в команду, которая была намного больше, чем просто сумма ее частей. Крэйн и Кауффман отвечали за то, чтобы нанимать сценаристов, каждый из которых имел свой собственный стиль написания материала, и делать так, чтобы они дополняли друг друга. Это было похоже на брак по договоренности между дюжиной разных людей и казалось невозможным. Вместо этого в кабинете царило своего рода волшебство, где сценаристы, соревнующиеся в том, чтобы рассказать лучшую шутку, могли показать свою индивидуальность.
Сидя на разных концах стола в конференц-зале, Кауффман и Крэйн были кураторами усилий персонала. Вместо того чтобы искать полностью сформированную идею, которую можно было бы вставить непосредственно в сценарий, они были счастливы собрать воедино частички вдохновения каждого из сценаристов. Они возьмут идею у одного и шутку у другого и начнут разрабатывать качественный материал. И если они не находили что-то, что им нравилось, они говорили сценаристам, чтобы те продолжали предлагать новые варианты. Отсутствие опыта у их сценаристов было бонусом, а не проблемой. Больше всего на свете Крэйн и Кауффман не хотели слышать от своих сценаристов фразы в духе: «А именно так мы и работали в шоу „Кто здесь Босс?”!» Они предпочитали компанию молодых сценаристов, которые не знали, как работают на телевидении.
Результатом стала атмосфера, которая была одновременно конкурентной и приветливой. У Майка Сиковица бывали моменты, когда он ехал домой в Западный Голливуд после долгого дня в Бербанке с чувством глубокого разочарования из-за того, что в тот день ему не удалось вставить в сценарий ни одной хорошей шутки. «Да что со мной такое? – думал он. – Раньше я был смешным». В те дни, когда Сиковиц успешно предлагал лучшие шутки, по дороге домой он чувствовал себя королем мира. Сиковиц считал, что пребывание в кабинете сценаристов «Друзей» было похоже на эмоциональный фондовый рынок. В одни дни ты срывал куш, а в другие – оставался у разбитого корыта.
Было весело находиться в комнате, где хорошие рассказчики, артисты и авторы даже самых небольших фраз подшучивали, спорили и выступали друг перед другом. Здесь не было определенного времени, обозначающего конец рабочего дня, не было момента, когда сценаристы должны были выйти и отправиться домой. Заказывать ужин в офис было самой обычной практикой. Считалось нормой остаться в офисе на всю ночь. В первый день работы в качестве помощника сценариста Дэвид Лагана появился на работе в 9:30 и уехал домой в 6:45 на следующее утро. Последний день рабочей недели был широко известен как «пятнибота», так как он часто заканчивался только субботним утром. «Мне кажется, я только что видела, как у тебя появилась щетина», – сказала Алекса Юнге Майку Сиковицу однажды поздно вечером.
Сценаристы развлекали себя играми, бросая маленький футбольный мяч друг другу в течение нескольких часов и не позволяя ему упасть (что стало вдохновением для «Эпизода с игрой в мяч») или предлагая деньги тому, кто съест целую банку маринованных огурцов с чесноком. Они играли в видеоигры, чтобы выпустить пар, или смотрели последний выпуск «Семейки Осборнов». Кроме того, по средам устраивались дегустации, когда Скотт Сильвери или кто-нибудь из других шоураннеров посылал своего помощника в продуктовый магазин, чтобы тот купил, скажем, все марки картофельных чипсов. Сценаристы пробовали каждый сорт и голосовали за своих фаворитов, а затем объявлялся единственный лучший вкус картофельных чипсов.
В те дни, когда становилось ясно, что наступит еще одна поздняя ночь, сценаристы ставили на бумбокс свой любимый хит Чака Манджоне Feels So Good и слушали его, любуясь закатом. Иногда их заказы с ужином доставляли в одно и то же время, и сценаристы подпевали на мотив песни Манджоне: «Еда здесь, еда здесь». Неудивительно, если учесть, что здесь считалось развлечениями, что кабинет превращал всех, как думала Эллен Кример, в чуть более толстую и засаленную версию самих себя. Годы спустя Кример поняла, что звука шуршащего пакета с едой будет достаточно, чтобы принести ей мгновенную радость.
Однажды поздно вечером сценарист Шана Голдберг-Миэн, которая присоединилась к шоу в четвертом сезоне, вошла в офис, заметила растущее недовольство и сказала коллегам Эллен Кример и Роберту Карлоку, что у них есть тридцать секунд, чтобы «слететь с катушек», прежде чем они вернутся к работе. Кример и Карлок прыгали на столы и крушили помещение ровно тридцать секунд. Иногда от скуки и усталости они разговаривали допоздна, часто переходя к самым непристойным и самым легкомысленным темам, о чем потом вспоминали еще долгое время.
В те редкие вечера, когда Адаму Чейзу удавалось уйти из офиса пораньше (пораньше в «Друзьях» – это около половины одиннадцатого вечера), он возвращался домой и включал начинающиеся в 23:00 повторы серий «Закона и порядка». Работа над «Друзьями» была настолько напряженной, что Чейзу требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя в конце дня, но он понял, что его мозг все еще продолжает придумывать шутки для героев – только теперь они были для детектива Ленни Бриско, роль которого исполнил Джерри Орбах.
Позже Чейз познакомился с Рене Балсером, продюсером «Закона и порядка», который предложил Чейзу попробовать свои силы в написании шуток для его шоу. В одной из них Бриско разговаривал с судмедэкспертом, стоявшим рядом с телом, из груди которого торчало метательное спортивное копье. «Что заставило тебя выбрать именно эту сферу деятельности?» – спрашивает Бриско. Лучшее, что могла придумать команда «Закона и порядка», – это «Возможность встречи с таким симпатичным детективом, как вы». Чейз, чье комическое чутье было выковано в пламени «Друзей», знал, что у него есть лучший ответ: «Бесплатный спортивный инвентарь».
Джефф Астроф смотрел в окно кабинета в течение бесконечных дней, работая над сценариями в первом сезоне, и наблюдал, как строятся декорации для фильма Майкла Джордана «Космический джем» (1996) с участием персонажей анимационного сериала Looney Toons. Он с удивлением обнаружил, что смотрит на строителей и думает про себя: «Вот это классная работа». Существовала профессия, в которой прогресс каждого можно было оценивать на ежедневной основе, в которой не было никаких заметок или комментариев от начальства. Результатом труда был физический объект, которого когда-то раньше не было. Идея работы без постоянного потока заметок, предложений и переписывания глубоко импонировала Астрофу.
