Суд стал рассматривать только аспект сексуальных домогательств в ее жалобе, несмотря на то что Лайл была больше обеспокоена своим увольнением, а не юмором в кабинете сценаристов. Конечно, ни у кого в индустрии не было никакого интереса нанимать ее снова, и возможность вернуться на телевидение для нее была маловероятной. Она считала, что «Друзья» должны заплатить ей компенсацию за моральный ущерб из-за перемены в ее карьере.
Warner Bros. нашла старый тест на машинопись, выполненный Лайл при приеме на работу, который показал, что она печатала только четырнадцать слов в минуту, в подтверждение слов о том, что она медленно печатает. Лайл ответила, что была больна в тот день и тест был формальностью для получения работы.
Другие обвинения были более тревожными. В расследовании были показания о том, что Лайл посещала антисемитские сайты на своем рабочем компьютере, находясь в кабинете сценаристов, что она оспаривала.
Годы спустя сценаристы упоминали о несуществующих связях Лайл с бандой и о том, что она занималась продажей наркотиков. Эти обвинения были тревожными, потому что они казались совершенно не относящимся к Амани Лайл, выпускнице школы Оуквуда, начинающему телевизионному сценаристу и поклоннице «Друзей»; они просто описывали какую-то другую, воображаемую афроамериканку.
Хакеры отследили адрес и телефон Лайл в Германии, и она начала получать письма с угрозами. Люди находили время, чтобы писать на ее домашний адрес письма о том, что Амани Лайл «тупая сука без чувства юмора», «хмурая дрянь», «кобла» или просто «черномазая».
С одной стороны, защита утверждала, что претензии Лайл не были обоснованы фактами. С другой стороны, написание сценариев для телепрограмм требовало свободного пространства, где разрешались и поощрялись откровенные дискуссии, и любое посягательство на такую свободу безвозвратно подорвало бы проявление любого творчества, процветавшего в Голливуде.
Но что же случилось? Имели ли место события, подробно описанные Лайл, и были ли они необходимой частью работы или без них можно было обойтись? Встречные иски признавали наличие комментариев на тему секса в кабинете, но отрицали конкретные детали историй, заявленных Лайл. Некоторые сценаристы выдвигали более простой аргумент: создание комедийного сериала не похоже на типичную работу. Часто рассказывались грубые или сексуальные истории, перед тем как их превращали в нечто подходящее для «Друзей». Ничто из этого, утверждали они, не являлось враждебной обстановкой на рабочем месте.
Чтобы помочь доказать свою правоту, подсудимые призвали некоторых известных на телевидении людей выступить в их защиту. Позиция независимых экспертов в суде, утверждающих, что грубые разговоры были частью творческой работы, выполняемой в кабинетах сценаристов, распространилась по Голливуду. Лайл была шокирована, осознав, что многие из ее кумиров теперь знали, кто она такая, но выступали против нее.
Дело Лайл в конечном счете было прекращено во второй раз, когда Верховный суд Калифорнии постановил, что она не подвергалась сексуальным домогательствам. «Нет никаких сомнений в том, что сексуально грубый и вульгарный язык регулярно использовался в кабинете сценаристов „Друзей”, – отметил суд в своем постановлении. – Но использование сексуально грубых и вульгарных выражений на рабочем месте само по себе недопустимо».
Защита, организованная «Друзьями», была успешной, но также она превратила спор в дело принципа. Независимый эксперт был прав, защищая свободу сценаристов, но недвусмысленно доказывая необходимость грубого юмора, он открыл огромную лазейку в будущих попытках контролировать поведение людей, занимающих руководящие посты в Голливуде.
Важно помнить, что ни один из разговоров в кабинете сценаристов «Друзей» не был направлен против кого-либо. Женщины не подвергались жестокому обращению и не становились объектом нежелательных ухаживаний. Несомненно, ожидалось, что сценаристы «Друзей» будут комфортно обсуждать человеческую сексуальность. В конце концов, это было шоу, эпизоды которого включали отсылки к преждевременной эякуляции или импотенции, а во втором эпизоде рассматривалась важность прелюдии к сексу. Однако оставался открытым вопрос: существуют ли границы, которые не следует пересекать, или темы, которые лучше не поднимать на работе? Как нужно работать над хорошей комедией? Требовалось ли для этого бесстрашное желание что-то сказать? Или же ограничения могут быть введены без ущерба для конечного продукта?
Амани Лайл заставила Голливуд задуматься над этими вопросами, а индустрия очень не хотела делать ничего подобного. Здесь хотели продолжать жить так, как жили всегда, решительно недолюбливая тех, кто заставлял смотреть на вещи под другим углом. Женщины в Голливуде должны были приспосабливаться к существующему положению вещей, а не наоборот.
Невозможно было сказать, стала бы Амани Лайл еще одним Норманом Лиром или Шондой Раймс. Шансы были против нее, как и против всех в Голливуде, кого не звали Норман Лир или Шонда Раймс. Но неоспоримым было то, что после того, как Амани Лайл сочла нужным пожаловаться на детали своей работы, практически весь Голливуд оспаривал ее притязания. Казалось, что вся индустрия встала на дыбы и с ревом устремилась в ее сторону.
Прошло более десяти лет, и в индустрии развлечений произошли серьезные перемены. Довод, выдвинутый против Амани Лайл, превратился, по ее мнению, в петлю, в которой оказался весь Голливуд. Стали уделять внимание трудностям нанятых на работу женщин. И Амани Лайл, сорокачетырехлетняя военнослужащая, главный сержант запаса ВВС, начала мечтать, пусть и робко, о том, чтобы собрать осколки карьеры. Она больше не будет ассистентом сценаристов или даже сценаристом, но разве не было бы здорово создать свое собственное шоу? Но Лайл понимала, что даже сейчас, несмотря на все слезы, пролитые над жертвами Голливуда, ее имя все еще в черном списке. Амани Лайл не считали жертвой Голливуда.
* * *
Судебный иск Лайл имел неожиданные последствия для индустрии. Амани была ошеломлена, услышав от знакомых в юридической школе, что ее дело изучается на занятиях как яркий пример защиты свободы творческих деятелей выражать себя нетрадиционным способом. Дело Лайл освободило Голливуд от опасений по поводу тех проблем, с которыми могли бы столкнуться его сотрудники мужского пола, если бы они работали в офисе.
Осенью 2017 года затянувшийся ужас из-за избрания сексуального «домогателя» Дональда Трампа на пост президента начал побуждать женщин в Голливуде говорить о злоупотреблениях власти, с которыми они сталкивались в своей карьере. Тогда стало ясно, что десятки насильников на постах руководителей зависели от негласного обета молчания, как, например, было у Брэда Керна, шоураннера сериала «Морская полиция: Новый Орлеан», назвавшего работающую женщину из своего штата сценаристов «коровой в поле» из-за того, что она откачивала грудное молоко в офисе. Свобода творчества была нарушена, и последствия этого варьировались в диапазоне от грубых или унизительных разговоров до сексуальных домогательств и сексуальных посягательств. Почти через год после начала движения #MeToo в статье в The New Yorker подробно обвиняли в сексуальных домогательствах Лесли Мунвеса, главу CBS и бывшего президента Warner Bros., который стоял у истоков «Друзей». В конце концов Мунвес был вынужден уйти из CBS после того, как многие женщины выступили с обвинениями в сексуальных домогательствах.
