— Петр Александрович Соймонов? — умело изобразив удивление, переспросил Виктор. — Тот самый? Сенатор и Президент Коммерц-коллегии?
— К вашим услугам, сударь, — коротко поклонился спасенный.
— Мне лично ничего не надобно, кроме как верно служить государю Императору, — вытянулся в струну «штабс-капитан». — Но есть одна просьба — к немалой пользе государства Российского обернется, ежели исполнена будет. Вот бумаги, писанные в канцелярии иркутского военного губернатора — жестом заправского фокусника Панкратов извлек из-за пазухи пачку листов. — По вопросу о компании, для промыслов на Северо-Западе Америки учреждаемой.
— Как же, как же, слышал о сем предприятии, — кивнул сенатор. — Безделица сущая…
— Осмелюсь возразить: отнюдь, ваше высокопревосходительство, — заявил Виктор. — Дело важное и нужное вельми — как участникам оного, так и Империи. Потрудитесь прочесть на досуге. И ежели поправки сии утверждены будут — о большем мне и мечтать не пристало! В том просьба моя, о коей вы изволили спросить — и иной не будет!
— Ну… — сенатор задумчиво заглянул в бумаги, но тут же снова поднял глаза на собеседника. — Здесь кровь! Господин штабс-капитан, вы ранены?
— Пустяки, ваше высокопревосходительство — царапина! Не стоит беспокойства!
— Что ж, вам сие лучше ведомо, — не стал настаивать сенатор. — А слову чести, данному офицером офицеру, надлежит исполненным быть. Коли измены Государю в том не усмотрю — дам вашим бумагам ход — и во всем поддержу! А сейчас не изволите ли все же пройти в дом — мой лекарь осмотрит вашу рану?
— Благодарю, ваше высокопревосходительство, но меня ждут, — вздохнул Панкратов. — Сами понимаете, служба! А о ране моей не извольте тревожиться — миловал Господь, ничего серьезного!
— Что ж, тогда не смею вас более задерживать, сударь, — после секундного раздумья проговорил сенатор. — Но непременно разыщу позже! Полагаю, моя дочь пожелает лично высказать вам свою признательность.
— Как вам будет угодно, ваше высокопревосходительство! Честь имею! — отсалютовал «штабс-капитан».
И, повернувшись на каблуках, эмиссар Ордена бодро зашагал прочь.
Глава 9
г. Москва, июнь 20** года
Текущий поток времени
— И что, это прокатит? — недоверчиво спросил я у Федора Федоровича, едва сняв с головы обруч. — Пачка залитых кровью бумажек сомнительного происхождения — и дело сделано?
— А почему нет? — пожал плечами бородач. — В истории и не такое прокатывало. А тут Машина все рассчитала — и еще не было случая, чтобы она ошиблась. Подвести могут люди — наши эмиссары. Но сегодня, похоже, сработано более-менее чисто. В самом начале немного накосячили, позволив карете проехать лишние полсотни метров, из-за этого нарвались на неучтенный фактор — того бедолагу в одном сапоге — но вовремя сориентировались и проблему закрыли.
— Изящная формулировка для убийства, — хмыкнул я, краем глаза покосившись на Полину и ожидая от нее реакции, но девушка оставалась невозмутима.
— Сколько раз вам повторять, Игорь: нельзя убить того, кто уже двести лет как мертв, — укоризненно покачал головой Эф Эф. — Наш эмиссар и погибший смельчак принадлежат разным потокам времени, случившееся между ними — не вопрос уголовного кодекса!
— А если бы вышло наоборот? — запальчиво спросил я. — Если бы тот чувак заколол Горислава? Как бы вы это назвали?
— Трагическим стечением обстоятельств. Возможно — халатностью. Ну и, скорее всего — провалом миссии.
— Ясно, — кивнул я. — А мальчик в окне, свидетель — он остался в живых лишь потому, что Машина не сочла его угрозой?
— А что с ним было делать? — развел руками Федор Федорович. — Эмиссары о нем не знали, технической возможности сориентировать их у нас нет…
— Ну, долго ли направить нового засланца? — невесело усмехнулся я. — Пока бы Виктор распинался перед сенатором, закрыли бы и эту проблему…
— Может, еще и направим, — без особых эмоций пожал плечами мой собеседник. Вот черт! И кто меня за язык тянул? — Разумеется, не в тот день, когда там были Горислав и Виктор. Два Столпа из разного времени ни в коем случае не должны встречаться в одной, чужой для них обоих точке потока, ибо это таит угрозу самого страшного, что только может случиться в нашей практике — Глобального Парадокса. И не только встречаться не должны, но и напрямую влиять друг на друга. Поэтому, например, если бы, упаси Хронос, его благородие Левый Сапог вывел из игры Виктора, нельзя было бы просто отправиться в предыдущий день и ликвидировать виновного — все тот же риск Глобального Парадокса. А вот свидетеля, напрямую на ход миссии повлиять не успевшего, убрать можно — теоретически. Как заранее, так и потом — пока он не успел никому разболтать, что нападение на карету было постановкой. Но и здесь требуется скрупулезный учет последствий, и главное — целесообразность. Пока же Машина считает, что угрозы нет.
— Ясно, — повторил я, хотя и не до конца понял эту фишку с парадоксом. — Так что, выходит, миссия Горислава с Виктором завершена?
— По сути, да, — подтвердил Эф Эф.
— Ну и где же тогда Скачок? Или он уже был, а я не заметил?
— Пока нет. Скачок происходит в момент, когда эмиссары покидают чужой поток времени. А Горислав с Виктором еще в 1798-м.
— И чего же они ждут?
— Это мы ждем. А они, очевидно, направляются к точке выхода. Не возвращаться же им в наше время где попало — посреди толпы, прямиком в изменившую за века русло реку или под опускающий груз строительный кран — был у нас однажды и такой прискорбный случай… Поэтому существуют специально подобранные безопасные места — как правило, одно основное и несколько резервных. Прежде чем активировать гранату, эмиссары должны туда прибыть.
— Гранату? — выхватил я из речи собеседника очередную странность. — Они там за собой все взорвать должны, что ли, при отходе?
— В каком-то смысле — да, взорвать, — неожиданно подтвердил мою полушутливую догадку Федор Федорович. — Понимаете, Игорь… Поток времени — субстанция на редкость инертная. Перемен он не любит. Иначе при малейшем вмешательстве последствия нарастали бы, как снежный ком — и после Скачка мы вообще ничего не узнавали бы вокруг себя. Но к счастью — или к сожалению — это не так. По умолчанию происходит ровно наоборот — все, даже кажущиеся неизбежными искажения с ходом времени максимально сглаживаются, а то и вовсе нивелируются. Такой вот встроенный механизм самозащиты. Чтобы преодолеть его сопротивление и закрепить нужные нам правки, густой поток следует, так сказать, «разжижить». Для этого и существуют гранаты — выглядят они как небольшие склянки с безобидным раствором. Завершив миссию, эмиссар такой пузырек разбивает, выборочно открывая путь переменам. Там есть свои нюансы, но в целом — так.
— А откуда эти гранаты берутся? — спросил я, в общем-то уже зная ответ.
