— Замена, — четко, словно комментатор на футбольном матче, повторил Эф Эф. — Вместо выбывшей Зульфии Ибрагимовой в игру вступает Полина Белоголовцева, — выразительно посмотрел он в сторону дочери.
Что ж, кое-что сделалось понятным. На миссию в 1837-й год (о сути которой я как раз и рассчитывал узнать сегодня) мы должны были отправиться в паре с Зулей. На радостях наша азиаточка даже волосы успела перекрасить — их прежний, кислотно-фиолетовый цвет смотрелся бы в первой половине XIX века, мягко говоря, смело. А теперь, значит, вместо нее идет Полина? Так вот почему она сейчас здесь, на инструктаже…
— А из-за чего замена? — спросил я. — Зулю же Машина выбрала, нет?
— Машина, — подтвердил бородач. — Но вчера во время урока верховой езды наша Зульфия упала с лошади, сломала ногу и сильно повредила правую руку. Со временем она, без сомнения, поправится, но сейчас, к сожалению, о полноценной подготовке к миссии не может быть и речи. Так что пришлось Анатолию Сергеевичу просить Машину пересмотреть прежний выбор. Новый пал на Полину. Так что с этой минуты, друзья мои, вы — напарники.
Я обернулся к девушке. Расцепив руки, Полина с улыбкой протянула мне правую. Машинально я ее пожал.
— Старший в группе — Игорь, — с легким нажимом добавил Федор Федорович, похоже, обращаясь теперь главным образом к дочери.
Ну да, у меня же нынче третий градус, а у Полины — теперешней Полины — только второй. Хм, как-то раньше я об этом не задумывался: но это что же, получается, что в данной реальности на миссии она еще ни разу не была? Перед первой заброской же вроде всем третью степень присваивают…
— Да, разумеется, — ответила между тем отцу девушка. — Я знаю правила.
— Вот и отлично, — по-быстрому кивнул — так, словно опасался какой-то другой реакции и спешил зафиксировать благоприятный результат — Эф Эф. — Тогда перейдем к инструктажу, — жестом, один в один с тем, что не так давно демонстрировал мне Виктор, Федор Федорович извлек из-под стола золоченую папку с гербом Ордена — правда, раскрывать ее не стал, просто положил перед собой. — Речь у нас с вами пойдет об Александре Сергеевиче Пушкине. Слышали о таком, надеюсь?
— Краем уха, — с хитринкой прищурившись, бросила Полина.
Без сомнения, это с ее стороны было шуткой: несмотря ни на какие Скачки, Пушкин неизменно оставался в центре пантеона русской литературы — да и вообще отечественной культуры. Я даже задумывался, не являлся ли Александр «Наше Все» Сергеевич Столпом — но Виктор сказал, что, вроде как, нет. По крайней мере, в Ордене поэт точно не состоял.
Но слышала о нем Полина явно не краем уха.
Ольга, кстати, Пушкина обожала… Ну да теперь это уже неважно.
Интересно, а Ирочка? С ней мы до классической поэзии как-то не дошли. Или, наоборот, проскочили мимо…
— Камер-юнкер Пушкин Александр Сергеевич, великий русский поэт, драматург, прозаик, основоположник современного русского литературного языка, — тем не менее принялся добросовестно перечислять нам регалии гения Эф Эф. — Родился в Москве в 1799 году, в 1837-м убит на дуэли поручиком Кавалергардского полка Жоржем д’Антесом, французом. Не афишируется, но и не скрывается: Пушкин числился в особых полицейских списках, куда включались люди, для общественного спокойствия, скажем так, неудобные. И попал туда поэт вовсе не в качестве вольнодумца — а как карточный понтер и дуэлянт…
Сделав короткую паузу, бородач обвел взглядом нас с Полиной. Девушка — я покосился на нее вслед за отцом — воплощала собой само внимание. Надеюсь, у меня вид был примерно такой же.
— Всего на счету Александра Сергеевича более тридцати вызовов, из которых, правда, реальными поединками закончились лишь пять, — продолжил между тем рассказчик. — Прочие конфликты были так или иначе урегулированы бескровно. Начало дуэльной карьере Пушкина положил вызов, посланный родному дяде поэта, Павлу Ганнибалу. Последний, роковой поединок тоже был, своего рода, семейным спором — к тому моменту Пушкин и д’Антес были женаты на родных сестрах — Наталье и Екатерине, урожденных Гончаровых. 27 января 1837 года в районе Черной речки на окраине тогдашнего Петербурга Александр Сергеевич был смертельно ранен и через два дня скончался в мучениях, его противник отделался легким ранением, однако за дуэль был приговорен военным судом к смертной казни, позже замененной разжалованием и высылкой из страны…
Федор Федорович снова ненадолго умолк и пристально посмотрел на нас — словно пытаясь оценить, насколько хорошо мы усвоили услышанное.
— Итак, друзья мои, — снова заговорил он через четверть минуты, — вашей задачей будет не допустить дуэли между Пушкиным и д’Антесом…
— Судя по тому, какие уроки стоят в моем плане подготовки, это значит — убить д’Антеса прежде, чем тот застрелит Пушкина? — передернув плечиками, бросила моя напарница.
— Не совсем, — покачал головой Эф Эф. — Даже напротив. Застрелить камер-юнкера Александра Пушкина прежде, чем это сделает поручик Жорж д’Антес.
* **
— Не, ну это уже совсем перебор! — воскликнул я.
По завершении инструктажа, нам с Полиной было объявлено, что до утра от всех занятий мы освобождены — чтобы как следует все обдумать, наверное. Еще с порога штаб-квартиры я набрал Ирочке, но та заявила, что укатила с подругами куда-то в дальнее Подмосковье — праздновать чей-то день рождения. А меня не позвала — типа, зная мою загруженность. На предложение все же подъехать теперь — с моими нынешними доходами такси через пол-области не было серьезной проблемой — после короткой заминки последовала новая версия: у них, мол, там сегодня чистый девичник образовался, ну и парни как бы не особо приветствуются.
Мысленно пожав плечами, вслух я пожелал собеседнице хорошего вечера и дал отбой. Уже собирался было отправиться домой, но аккурат в этот момент Полина неожиданно подбросила идею зайти куда-нибудь — посидеть, перекусить. Все еще прокручивая в голове разговор с Ирочкой, я согласился — почти «на автомате».
Район Волоколамки я знал не очень хорошо, так что в выборе места предпочел полностью довериться новоявленной напарнице. Это оказалось небольшое кафе с просторной летней верандой, на которой мы и устроились. Есть мне особо не хотелось, из напитков же я собирался ограничиться чаем, но тут Полина попросила принести себе коктейль — отнюдь не безалкогольный. Пришлось соответствовать и заказать бокал пива.
К слову, прежде, чем обслужить, у моей спутницы вежливо, но настойчиво потребовали показать паспорт. Нежданную проверку девушка выдержала, я же наконец получил более четкое представление о Полинином возрасте — на глаз восемнадцати лет ей легко можно было и не дать.
Застольный разговор, начавшийся о каких-то пустяках, как-то сам собой свернул к предстоявшему нам заданию. Подчеркнуто спокойное отношение к нему напарницы казалось мне просто невообразимым — сам я был готов рвать и метать. И если в присутствии Федора Федоровича еще сдерживался, как мог, здесь, с Полиной, в какой-то момент дал волю негодованию:
