* * *
— Одинцов, на выход! — буркнул сержант, от души погрохотав запором «обезьянника» — длинной узкой камеры с тремя стенами кирпичными, и одной, со стороны входа — в виде металлической решетки.
Вопреки моим робким надеждам, после письменных объяснений восвояси меня не отпустили (это, пожалуй, было бы уж слишком хорошо), не повезли на квартиру за паспортом (на что я уже всерьез рассчитывал как на первый шаг к вожделенной свободе), а, отобрав шнурки от кроссовок, заперли в компании с похрапывавшим на лавочке пьянчужкой и оборванным, источавшим непередаваемую гамму ароматов пожилым бомжиком — я таких только в кино видел. Заперли — и забыли на добрых два часа.
Полицейские, то и дело проходившие перед камерой, упорно не обращали на нас, ее обитателей, внимания — хоть ты вприсядку пляши перед ними. Зато задержанные, которых время от времени проводили мимо, непременно приостанавливались и совали сквозь прутья решетки сигарету-другую. Улов неизменно доставался бомжу — думаю, за время нашего соседства он так насобирал не меньше пачки.
И вот теперь тюремщики вдруг обо мне вспомнили.
Оторвавшись от стены, подпирая спиной которую коротал «сладкие» мгновения заключения, я вышел из камеры… и сразу увидел приветливо машущего мне рукой с противоположного конца коридора Виктора.
— Иди сюда, узник совести! — с усмешкой бросил мне Панкратов.
— Ты-то здесь откуда? — только и нашелся, что спросить я.
— Я же адвокат, забыл? Вот, приехал вырвать тебя из лап беззакония!
В черном деловом костюме, при галстуке, с пухлым кожаным портфелем под мышкой он и в самом деле выглядел типичным адвокатом — как их показывают в телесериалах.
— Не слишком же ты торопился, — усмехнулся я. — Меня эти лапы уже слегка подпридушили… в объятиях.
— Ничего, на улице раздышишься, — весело заявил Виктор. — Сейчас, только пару бумажек подмахнем…
— Уроборос через плечо, как же я рад тебя видеть, — прошептал я, стискивая наконец его руку. — Тут такое было! В смысле, не тут, а…
— В машине расскажешь, — выразительно заглянув в глаза, оборвал меня Панкратов.
— Да, разумеется…
Через три минуты, покончив с формальностями, мы с адвокатом благополучно покинули этот не в меру гостеприимный форпост правопорядка.
Глава 35
г. Москва, август 20** года
Текущий поток времени
— Кое-кто из наших Скачок ощутил, — заметил Виктор, выслушав историю моих похождений. — Горилла, например, о чем-то таком говорил. Но лично я ничего не почувствовал. А он, значит, и правда был?
— Был, — кивнул я. — Слабенький, наверное — но был.
— Надо будет извиниться перед Гориллой, — вздохнул Панкратов. — А то я ему проспаться посоветовал…
Элегантная серая «Тойота» (на автомобильные предпочтения моего старого напарника не повлияли ни Скачки, ни даже парадокс) неспешно тащилась в плотном потоке — по московским меркам, еще не пробке, но уже близко к тому. Виктор, ясное дело, был за рулем, я блаженно развалился на пассажирском сиденье.
Темнело: время близилось к восьми вечера, да и погода вносила свою лепту в дело мрака. Дождь, первыми каплями которого радостно встретила меня свобода на выходе из полиции, теперь лил как из ведра, так что яростно мельтешившие «дворники» едва справлялись с расчисткой лобового стекла. Время от времени черноту туч разрывала белая вспышка, и куда-то за дома впереди нас втыкалась могучая молния. Гром от нее почти не отставал — гроза бушевала совсем рядом.
— Легко получилось меня вытащить? — спросил я Панкратова.
— И да и нет, — усмехнулся Виктор. — Сам я, считай, ничего и не сделал: только паспорт твой им подвез. Тебя и так уже собирались отпускать: в отдел позвонили из главка и дали команду. А вот чтобы организовать этот звонок, кому-то из наших пришлось напрячься…
— Ты был у меня дома? Ну, раз забрал там паспорт?
— Был. Но паспорт не оттуда — это, скажем так, качественная копия из архива штаб-квартиры. А вот дома у тебя я паспорта не нашел. Должен признать, мне вообще не очень понравилось то, что я там увидел. Если бы не точная инфа, что ты уже пару часов отдыхаешь в полиции — подумал бы нехорошее… И это я тогда еще про Легион не знал! Надо же, снова Ковальский… — хмыкнул Панкратов.
— Да, Ковальский, — кивнул я. — И Ольга…
— Ну, это уже твои личные заморочки, — усмехнулся Виктор.
— Вот назвали бы мы ей адрес штаб-квартиры — сразу стали бы общие, — парировал я.
— Ничего, и так хорошо получилось, — ответил Панкратов фразой из старого анекдота. — С этим твоим доморощенным суперменством нам теперь разбираться и разбираться… Кстати, поясни еще раз: последние переносы были самопроизвольными, или ты все контролировал?
— Да ни Уробороса я не контролировал! — буркнул я. — По крайней мере, при прыжке «туда». Я же, пока в полиции торчал, пробовал в прошлое смыться — без толку.
— И что бы ты делал в прошлом — в той же запертой камере?
— Так я не в камере пробовал — раньше. Пока дознавателя ждал, в туалет попросился, ну и… Это знаешь… — задумался я, ища подходящую аналогию. — Как простоявший зиму на морозе автомобиль заводить — было дело, развлекались мы этим с отцом, я еще совсем мелким был, но отлично помню. Хотя, может, на самом деле и не помню, просто по записям живо вообразил… Ну да не важно. Там же как: вроде какое-то «дыр-дыр» есть — а не схватывает. Недостает чего-то. Отец говорил: искры. Вот и тут мне не хватало искры. Взрывчика. Шока. Пинка.
— Ну, судя по твоему рассказу, при уходе в прошлое моральных пинков Легион тебе выписал в избытке. А что обратно?
— А обратно меня «резинкой» вытащило — я же рассказывал. Думаю, если бы я захотел вернуться раньше — смог бы: достаточно было просто не сопротивляться. Когда на Ольгу кинулся, я, наверное, утратил контроль, ну и… Непонятно только, почему ее с собой не утащил — только одежду, да и ту не всю.
— Тут как раз объяснение придумать нетрудно, — заявил Виктор, останавливая «Тойоту» на светофоре. — Самое простое: на этой твоей Ольге оказалось что-нибудь серебряное. Колечко там или цепочка, может, крестик. Достаточно массивное, чтобы поток не пропустил. Кстати, возьми, — оторвав правую руку от руля, Панкратов сунул ее за пазуху и достал оттуда характерного серебристого цвета плоский кругляш. — Держи при себе. Лучше — в контакте с кожей, но можно, наверное, и просто в кармане. От спонтанных провалов в прошлое должно помочь.
— Серьезно? — сдвинул брови я, беря и рассматривая блестящую вещицу. — Юбилейный серебряный рубль?
— Вообще-то трехрублевик. Ну, извини, собирался второпях, наручников под рукой не оказалось!
На светофоре загорелся зеленый, и мы снова тронулись — проехали, правда, недалеко — сразу за перекрестком опять начинался затор.
