Он кивнул:
— Да.
— Ты знаешь того, кто знает?
— Первосвященник, конечно же, а также глава снабжения, и часть духовенства, отвечающего за вращение тамошнего караула, — ответил он.
— И кого из них, по-твоему, будет проще всего заграбастать? — спросил я.
Он положил ладонь себе на подбородок:
— Никого, если честно, но лишь двоих я знаю в лицо — главу снабжения и первосвященника, и из них двоих глава снабжения будет проще. К тому же, его могут не хватиться настолько быстро.
— Как долго туда ехать? Или ты не слышал?
Он нахмурился:
— Я не уверен, но, основываясь на нескольких подслушанных мной комментариях, я предположу, что где-то полдня пути верхом.
— Роуз, мне нужно место за городом. Где-то поближе, куда можно не слишком явным образом переместить людей, — сказал я, сместив своё внимание.
— Никакие из моих владений за городом не расположены настолько близко, — ответила она.
— Не обязательно, чтобы оно принадлежало тебе, — объяснил я. — Мне просто нужно место, где никто не будет следить, и где мы сможем рассчитывать на уединение, где-то на день.
Она сморщила носик:
— Тебе хватит чего-то вроде сарая?
— Сарай будет идеален. Можешь показать, где он? — спросил я.
Она покачала головой:
— Пока нет, мне нужно сперва кое с кем поговорить, но я уверена, что смогу что-нибудь устроить в течение часа или двух.
Я немного подумал:
— Пойдёт. Иди. Не волнуйся о том, что увидят, как ты уходишь — просто не позволяй им последовать за собой, — сказал я, и повернулся к остальным: — Я хочу, чтобы все остальные достали этого главу снабжения из храма доронитов.
Марк выглядел озабоченным:
— Если мы пойдём туда, и похитим его посреди их храма, то поднимем изрядный шум.
— Ты знаешь планировку храма, — напомнил я ему. — С Уолтэром вы сможете найти его, не будучи увиденными. Найдите его, и вытащите его из кровати этой же ночью. Если он просто исчезнет, то они будут знать недостаточно для подозрений относительно наших действий.
— А каковы будут наши действия? — внезапно спросил Харолд.
Я улыбнулся:
— Я отправляюсь в Ланкастер, но вернусь менее чем через час. Как только вернётся Роуз, мы пойдём в её дом, и будем дожидаться вас там. После этого мы переместимся в этот сарай, или что там она нам найдёт.
* * *
Я вернулся задолго до Роуз, поэтому я начал работать над ещё одним элементом своего плана. Джеймс легко согласился на мои просьбы, но был несколько удивлён, когда я попросил у него две маленьких шкатулки. Я думал, что найти две похожие шкатулки будет довольно легко, но это оказалось чрезвычайно сложно. Дженевив решила эту проблему, опустошив две свои шкатулки для колец.
Я взял их нехотя, поскольку знал, что она их ценила, но даже после того, как я сказал, что испорчу их, она всё равно настояла. Эти шкатулки вообще-то были меньше, чем я планировал, но они соответствовали самым важным моим критериям — они были почти одинакового размера и формы, каждая была квадратной, со стороной в три дюйма, и глубиной в один.
Поскольку я не был уверен, сколько ещё ждать Роуз, я начал с того, что использовал бумагу для произведения расчётов и вычерчивания рун, прежде чем пытаться что-то сделать с коробками. Из своей предыдущей работы я усвоил, что не следовало начинать покрывать что-то рунами, пока не они не спланированы в точности.
Роуз вернулась до того, как я полностью завершил отрабатывать детали, поэтому я заставил её подождать несколько минут. У меня бы ушло больше времени на то, чтобы возобновить ход своих мыслей, если бы я попытался остановиться, и позже начать снова. Как только я расчертил руны, и дважды проверил свои записи, я положил их в свой мешочек вместе со шкатулками и стило.
— Ладно, теперь я готов идти, — сказал я ей. Она терпеливо наблюдала, пока я работал за кухонным столом.
— Я так понимаю, ты не хочешь поделиться со мной тем, какой смысл в твоих колдовских письменах? — встревоженным тоном сказала она.
Я подмигнул ей:
— Увидишь, — сказал я с большей уверенностью, чем на самом деле чувствовал. Взяв свой посох, я направился к двери.
— Ты разве не волнуешься, что кто-то увидит, как ты уходишь? — спросила она, когда я положил руку на дверь.
— Не в этот раз, — ответил я. — На самом деле, может оказаться полезным, если они последуют за нами к твоему дому.
Она одарила меня очередным своим взглядом с поднятой бровью:
— Я так понимаю, объяснить всё заранее ты не планируешь?
Я спокойно посмотрел на неё:
— Иногда лучше действовать решительно. С удачей и быстрыми действиями, я думаю, мы можем спасти их, и поставить Эдварда на место, но объяснять всё это сейчас я не буду. Тебе придётся довериться мне.
Она задумчиво кивнула:
— Мне нравится, когда ты твёрд и уверен, Мордэкай, но у меня есть один вопрос.
— Какой? — спросил я.
— Как ты вернул себе уверенность? Когда ты ранее ушёл с нашего маленького совещания, мы все думали, что ты наконец сломался под давлением, но когда ты вернулся вниз, то был властным и твёрдым. Что заставило тебя снова двигаться? — спросила она, её синие глаза были полны любопытства. Это, и её интеллект — две вещи, которые всегда характеризовали Роуз в моём сознании.
На миг я серьёзно подумал над её вопросом, прежде чем ответить:
— Я наконец осознал: что бы ни случилось, я должен был что-то сделать, и единственным человеком, который мог принять эти решения, был я.
— Согласна — тебе надо было вырваться из своего самообвинения, и действовать, но почему ты сказал, что ты — «единственный», кто может принимать эти решения?
Я моргнул:
— Потому что это моя жена и мой друг в пл… — начал я, но прежде чем я смог закончить, её рука поднялась, и на секунду я подумал, что она попытается меня ударить. Её глаза были полны ярости.
Она сделала глубокий вдох, и снова опустила руку.
— Иногда, Мордэкай, ты переходишь из гениальности до идиотизма за две секунды. Никогда больше не делай ошибки, думая, что ты — единственный, кому эти двое небезразличны. Это оскорбительно для нас, остальных.
Когда она произнесла эти слова, я осознал их истинность:
— Прошу прощения, Роуз. Я сказал, не подумав. Я решил было, что ты сейчас меня ударишь.
— Почти ударила, — сказала она, — но потом вспомнила твой щит. Я наверняка лишь ушибла бы себе руку.
Я согласно кивнул, а потом улыбнулся от внезапной мысли.
— Чего улыбаешься? — спросила Роуз, увидев выражение моего лица.
