Забыв обо всём остальном, я быстро подошёл к боковому столику, и открыл крышку. Внутри был маленькая полоска бумаги. Осторожно развернув её, я обнаружил, что она несла сообщение, написанное аккуратным почерком Джеймса:
Мы успешно вернули жену и младшего сына Уолтэра. Его старшей дочери, Пенни и Дориана мы не нашли и следа. Среди священников выживших не было. Свидетелей нашего нападения — тоже. Мы безуспешно обыскали местность, и сейчас возвращаемся в Албамарл.
Мне правда жаль, Мордэкай.
Джеймс
Меня затопило холодное спокойствие, и я позволил Роуз забрать записку из моих онемевших пальцев. Подойдя к письменному столу, я быстро настрочил ответ:
Ждите меня этой ночью в каретном сарае. Если я не появлюсь до утра, скачите в Ланкастер, и готовьтесь к войне.
Мордэкай
Я мог бы приукрасить записку множеством разных способов, но не сделал этого. Моё сердце было слишком холодным, и мне уже было всё равно. Закрыв шкатулку, я отдал её Роуз. Если придут ещё сообщения, то разбираться с ними придётся ей. Пройдя в угол, я надел на пояс свой зачарованный мешочек, я поднял посох. Затем я направился к двери… время для ожидания закончилось.
Глава 44
Дворцовые ворота возвышались передо мной под послеполуденным солнцем, и стоявшие рядом с ними стражники блаженно не ведали, что сегодня был день, когда их мир изменится. Переход от моего городского дома до этого места был заурядным. Мы с Роуз собрали немало взглядов, учитывая нашу экстравагантную одежду. В большинстве случаев носившие такое люди были бы в карете, или по меньшей мере ехали бы верхом. Мы же просто шли пешком.
Мне было всё равно, что мы привлекали внимание. «Я одет как на похороны», — подумал я про себя. Рассматривая это в таком свете, получалось, что как раз все остальные были одеты неподобающим образом. При этой мысли я подавил смешок.
Роуз бросила на меня взгляд:
— Всё в порядке? — спросила она. То, что она нервничала, никак не отразилось на её лице, но мои чувства улавливали её участившееся сердцебиение.
— Нет, — правдиво сказал я ей. — Я сомневаюсь, что всё когда-нибудь будет в порядке. В всяком случае — не для нас, или не для наших близких, — отозвался я, имея ввиду Дориана и Пенни, конечно же.
Стражники с любопытством наблюдали за нашим приближением. Они уже узнали нас, но я сомневался, что они ожидали, что я появлюсь средь бела дня одетым на приём для высшего общества. Один из них обратился ко мне, когда мы приблизились:
— Прошу прощения, ваше благородие, могу я узнать ваше имя и причину, по которой вы сегодня желаете войти во дворец? — осведомился он формальным и очень почтительным тоном.
— Моё имя ты уже знаешь, — ответил я. — И, весьма вероятно, знаешь, что тебе следует меня ожидать.
Он уважительно склонил голову:
— Да, ваше Сиятельство, вопросы — обязательны. Пожалуйста, простите меня, если они кажутся странными.
На миг мне стало его жаль. Никто из этих людей не сделал ничего, чтобы заслужить хаос, который принесёт сегодня в их жизни мой визит.
— Как тебя зовут? — внезапно спросил я его.
— Ната́ниэл, ваше Благородие.
— Натаниэл, у тебя есть семья в городе?
— Да, сэр, — ответил он, странно на меня посмотрев.
Я посмотрел ему в глаза, и попытался передать ему свою серьёзность:
— Тебе следует взять выходной, и побыть с ними. Здесь ты никому не понадобишься. Можешь подумать о том, чтобы сказать то же самое остальным слугам и стражникам.
На его лице появилось недоверчивое выражение, поэтому я оставил его, и пошёл дальше. Он, и его товарищ-стражник, поспешили открыть передо мной дверь. Мы с Роуз продолжили лениво шагать после того, как они её открыли, но один из них окликнул нас:
— Позвольте мне позвать вам сопровождающих, ваше Благородие.
Я проигнорировал его, и пошёл дальше. Я отлично помнил дорогу. На ходу я предупреждал всех встреченных так же, как и первого стражника. Я надеялся, что они послушают, и передадут весть остальным. Несмотря на мою репутацию, у меня был такое чувство, что они останутся на работе, но тут я ничего особо поделать не мог. «Будем надеяться, что ситуация не выйдет из-под контроля», — подумал я. На самом деле, мне уже было всё равно. Моё предупреждение было привычкой к доброте, а не подлинным желанием помочь им.
По мере нашего приближения к залу для аудиенций я чувствовал тяжёлое предчувствие в воздухе. Мои чувства были начеку и сосредоточены, но я не мог найти причину этого ощущения. Что удивительно, многие люди поблизости от нас уже шли прочь из дворца, но я не мог найти причину для своего дурного предчувствия.
Когда мы достигли последних дверей, которые вели в тронный зал, я с удивлением нашёл там Адама, слугу, который приветствовал меня, когда я впервые побывал во дворце. Он ждал у дверей. Адам небрежно поклонился, и двинулся открывать нам двери, но я жестом приказал ему этого не делать.
— Разве вы не желаете войти, Лорд Камерон? — спросил он.
Я чувствовал внутри двух человек, и их было довольно легко опознать. Первым был Эдвард, а вторым был его всегда верный слуга Сайхан.
— Спасибо, Адам, но — нет, эти двери я предпочту открыть сам.
Что-то в выражении моего лица, наверное, стало ему предупреждением, потому что он поспешно попятился от тяжёлых двойных дверей.
— Тебе, наверное, следует дать себе выходной, Адам, — сказал я ему, и затем повернулся к дверям.
Момент настал, и я почувствовал, как ладонь Роуз сжалась у меня на предплечье. Подняв посох прямо вверх, я опустил его, мощно ударив окованным железом нижним концом в каменный пол. «Борок Ингак!» — прокатились от меня подобно прибою слова, разнеся массивные двойные двери на куски. Лежавшую за ними комнату окатило потоком щепок и кусков дерева. Когда пыль осела, от дверей остался лишь тонкая рама, где их держали железные петли.
Шагнув вперёд, мы с Роуз вошли в комнату. Я был слегка разочарован, увидев Эдварда спокойно сидящим на своём троне, а не сжимающимся от страха. «Полагаю, некоторые вещи слишком маловероятны, чтобы на них надеяться», — напомнил я себе.
Само помещение впечатляло своим размером. Оно было гораздо больше, чем маленькая комната для неформальных встреч, где мы с Джеймсом прежде несколько раз виделись с Королём. Эта же комната использовалась для государственных дел, и потому имела сводчатый потолок, поднимавшийся где-то на сорок футов над нашими головами. От стены до стены она простиралась на тридцать ярдов, или больше, а расстояние от только что уничтоженных мною дверей до трона у противоположной стены комнаты было также не менее тридцати ярдов. Между стенами выстроились длинные ряды скамей, предоставлявших дворянству и духовенству изобилие сидений во время важных придворных событий. Выходов было два, помимо того, через который мы вошли, и они имели форму двух дверей нормального размера, расположенных в каждом из лежавших за троном углов помещения.
