— Что ты наделал?
Однако Король затерялся в приступе божественного экстаза. Он стоял на коленях, подняв голову, и на его лице было выражение яростной эйфории. В нескольких футах за ним Сайхан всё ещё стоял, но выражение его лица пугало меня ещё больше… по его щекам текли слёзы, а в его глазах стояла такая глубокая печаль, что я задумался, был ли он тем же самым человеком, которого я знал.
Рядом со мной Роуз всё ещё стояла на коленях, и её лицо было вытянуто от боли. Мой взгляд на миг встретился с её собственным, и я ощутил её ужас и отчаяние. То, с чем мы столкнулись сейчас, было за гранью человеческого понимания.
Похоже, я остался в помещении единственным, кто сохранил хоть толику здравости ума. Присутствие Сэлиора лишило их всех разума, а также достоинства.
Сияющий бог снова заговорил:
— Моё прибытие — дело рук не твоего законного короля, а этой милой девочки, которую будут почитать выше всех остальных женщин, — махнул Сэлиор рукой в сторону бессознательного тела Элэйн, и засмеялся: — Она была в таком отчаянии. Заточение заставило её отчаяться когда-либо обрести свободу или безопасность для своей семьи. Лишённая руководства своего отца, она воззвала ко мне, и предложила мне проход сюда, в ваш мир, лишь бы я даровал ей справедливость!
Мой язык наконец-то обрёл волю, и я медленно выдавил из себя ответ:
— Ты не лучше Эдварда.
Сэлиор улыбнулся, и красота его лица будто осветила помещение:
— Ты так думаешь? — спросил он. Бог повернулся, и обратился к Королю: — Вставай, о Король, я хочу держать с тобой совет!
Эдвард медленно встал:
— Что от меня требуется?
— Этот человек умрёт, но сперва он должен страдать. Скажи мне, как усилить его муки.
Эдвард улыбнулся:
— Его жена и друг лежат под дворцом, в скрытом помещении — принеси их сюда, и позволь им наблюдать.
Сэлиор посмотрел на Сайхана:
— Приведи их сюда, смертный.
Я силился сдвинуться, сделать хоть что-нибудь, но всё, что я мог — держаться на ногах. Все мои силы уходили на то, чтобы не впускать бога в свой разум, и даже это мне едва удавалось. Как бы я ни старался, единственная оставшаяся мне свобода была даром речи.
— Ты пожалеешь об этом, Сэлиор, — медленно сказал я.
Бог засмеялся:
— Ты думаешь, что меня постигнет та же участь, что и Балинтора? К тому времени, как его призвали на эту грань, он был усталым и больным, благодаря твоему предку. Уничтожение Ши'Хар погубило его задолго до Мойры Сэнтир.
Заметив Леди Роуз, бог указал на неё:
— Иди сюда, дитя.
Подобно извращённому подобию марионетки, Роуз встала, и пошла, запинаясь, чтобы встать перед тем золотым идеалом, что был Сэлиор.
— Ты согрешила против меня, дитя, — сказал бог, и по щекам Роуз заструились слёзы. Склонившись, Сэлиор медленно её поцеловал. Тело Роуз дёрнулось, будто она была шокирована на миг, а затем она начала извиваться в его хватке.
Бог отстранился, заставив Роуз вскрикнуть от мучений, вызванных внезапной потерей.
— Это — блаженство, которое ты могла бы иметь, — сказал он ей, а затем, намотав её локоны себе на руку, он поднял её над полом за волосы. — Но вместо него ты получишь вот это, — жестоко произнёс он нараспев, когда она вскрикнула от боли.
— Прекрати! — заорал я.
— Или что? — спросил бог, презрительно усмехаясь в моём направлении.
— Опусти её, — послышался скрипучий голос, который я тем не менее узнал. В одном из угловых дверных проёмов за троном стоял Дориан Торнбер. Сайхан и Пенни были у него за спиной. Что казалось невозможным, Дориан был одет в сделанную мной для него броню, хотя я не мог представить, что Эдвард был достаточно глуп, чтобы оставить её с ним.
Глава 45
Дориан снова повторил:
— Опусти её, иначе я снесу твою ёбанную голову с плеч, — сказал он. В руках он держал один из зачарованных мечей, которые я ему дал.
Сэлиор изумлённо посмотрел на него:
— Стоик? Как необычно. Ты думаешь, что можешь спасти эту женщину? Держи, я всё равно её не хотел, — произнёс он, и, медленно махнув рукой, бог швырнул Роуз на Эдварда, в результате чего они вдвоём опрокинулись на пол кучей спутанных конечностей. С пальцев Сэлиора остались свисать несколько выдранных у неё пучков волос. Бросив взгляд на её волосы, божество засмеялось.
Вопя от ярости, Дориан понёсся в атаку на глумившегося бога. Он двигался быстро, и его размер, а также одетая на нём сияющая броня, заставляли Сэлиора казаться маленьким по сравнению с ним.
Бог не стал себя утруждать уклонением или избеганием. Он одной рукой поймал Дориана, схватив его броню за воротник, защищавший горло Дориана. Несмотря на невероятную инерцию Дориана, Сэлиор не шелохнулся, и даже его волосы висели спокойно. Приложив усилие, он поднял Дориана вверх, пока его ноги не оторвались от пола.
— Ты весьма забавляешь меня, но пока тебе рано умирать, маленький воин.
Обнаружив, что поднимается над полом, Дориан ударил своим мечом вверх и поперёк, пытаясь отрубить Сэлиору руку в плече. Его сердце билось с силой земли, и когда его клинок ударил по руке бога, то издал звук, подобный звуку удара в массивный гонг. Меч раскололся, будто сделанный из стекла, и во все стороны полетели стальные осколки.
Движением, казавшимся почти вялым, сияющий бог швырнул Дориана через помещение. Закованное в броню тело моего друга впечаталось в стену так сильно, что стена прогнулась наружу, и камни пошли трещинами, а затем он без движения упал на пол.
Пока внимание Сэлиора было обращено на Дориана, давление нас, остальных, ослабло. Услышав возглас боли, я увидел, как Роуз встала с возвышения, сжимая окровавленный кинжал. Истекающий кровью Эдвард лежал у неё под ногами.
Когда Сэлиор снова обратил на нас своё внимание, давление снова усилилось, и у Роуз подогнулись ноги. Упав на колени в кровь Короля, она всё же засмеялась:
— Всё тебе не заполучить, — сказала она голосом столь тихим, что его было почти не слышно.
Все в помещении снова попадали на колени, включая теперь Пенни и Сайхана. Мой взгляд нашёл Пенни, и на миг мы снова были вместе, несмотря на разделявшее нас расстояние. В осунувшемся лице Пенелопы я увидел страх и истощение, а также беспокойство — за меня, наверное. Тем не мене, я ощутил, как при виде её у меня в груди расцвели маленькие бутоны надежды.
Внимание бога полностью обратилось на Роуз — он поднял руку, и над ней зажёгся маленький огненный шар.
— Ты вызвала моё неудовольствие, дитя. Я думаю, что ты, пожалуй, сгоришь первой, — произнёс он, и, изогнув кисть, небрежно бросил в неё пламя.
Черпая из резервов, о существовании которых я и не догадывался, я каким-то образом возвёл перед ней щит, заставив пламя скользнуть вбок, где оно мигнуло, и умерло. Бог засмеялся, и посмотрел на меня:
