— «Ты не можешь это сделать, только не здесь».
— «Тогда я его перемещу», — мысленно сказал я.
— «Есть способ получше», — ответила она, и затем её разум коснулся моего, и показал мне.
Погружаясь глубже, я прошёл через мировую кору, войдя в царство экстремальной температуры и давления. Там я начал давить Сэлиора, пока его размер не уменьшился до такого, каким он был, когда я увидел его впервые. Надавив сильнее, я сжал его ещё больше, пока он не стал лишь ярко светящимся шаром диаметром около двух дюймов. Я потянул из своего массивного каменного тела наружу крайне концентрированную силу, и стал оплетать её густо-красными линиями пойманного в ловушку бога. «Кровь земли», — подумал я про себя, ибо кровь была наиболее близкой пришедшей мне на ум аналогией с внешним видом этой силы.
Используя свою память о чарах стазиса, и что-то вроде интуиции, я сплёл череду рун, которые должны были запереть искажённый разум бога в безвременном и неизменном состоянии. Когда я закончил, он перестал бороться со своей подобной самоцвету формой, но его сила всё равно была настолько велика, что вокруг него искажалось даже время, заставляя энергию протекать наружу. Зачерпнув своей силы, я заключил его зачарованную форму в плотный кристалл, который будет поглощать вытекающую из него силу.
«Придётся позаботиться о том, чтобы эта сила регулярно использовалась или сцеживалась», — подумал я. Иначе гигантский бриллиант в конце концов взорвётся с мощью, по сравнению с которой мои железные бомбы покажутся жалкими хлопушками. «И заключённое внутри злобное существо снова окажется на свободе», — мысленно добавил я.
Когда я наконец закончил, я провёл долгие минуты в отдыхе. Глубины земли были удобными, и теперь, когда мне больше не приходилось бороться со своим врагом, земля успокаивала мои изнурённые эмоции. Моя боль начала идти на спад. Моё тело больше не имело никакой определённой границы или предела, и глубокое биение земли потянуло прочь мой усталый дух. «Надо поспать», — пришла мысль, которую я едва узнал как свою собственную.
— «Мордэкай, нет! Проснись! Ты должен вернуться. Сейчас нельзя сдаваться», — начал изводить моё сознание голос Мойры Сэнтир.
Скорее от раздражения, чем из какого-то желания ублажить её, я поднялся сквозь тёмные слои земли и камня, пока снова не оказался лежащим на улице Албамарла. Дракон всё ещё лежал рядом, истекая кровью и баюкая ужасную рану у себя на шее. Вид его пробудил мой разум, и вернул обратно мысли о моей человечности.
Подняв своё массивное каменное тело, я осторожно приблизился к дракону, не будучи уверенным, что тот может сделать.
— Ты меня понимаешь? — сказал я голосом, который был настолько низким и гулким, что удивил меня.
Его глаза открылись, и впились в меня настолько умным взглядом, что я не мог не подумать, будто он понимал мой язык. Его рот открылся на секунду, но не донеслось ни звука, и по его странной морде рептилии промелькнуло выражение, которое я счёл фрустрацией.
— Ты — Гарэс Гэйлин? — спросил я, думая, что он сможет кивнуть, или ещё как-то ответить.
Существо начало сжиматься у меня на глазах, и его плоть потекла подобно воде, меняя форму на нечто гораздо меньшего размера. Секунды спустя я обнаружил, что глазею на причудливо выглядевшего человека. Его кожа имела странный блестящий оттенок, и его глаза были с вертикальными зрачками, как у кошки… или у дракона. Совершенно голый, он был лишён каких-либо признаков внешних гениталий, и его живот был покрыт крупной чешуёй, похожей на змеиную.
Опустив взгляд, чтобы посмотреть на самого себя, он выругался:
— Неправильно получилось, — произнёс он, и, похоже, был удивлён, услышав донёсшиеся из его рта слова.
Я повторил свой вопрос:
— Ты — Гарэс Гэйлин?
Посмотрев на меня снизу вверх, он ответил:
— Думаю, что я был им, но я не уверен. Прежде я был человеком.
— Почему ты помог мне?
— Я услышал, как земля пробудилась несколько дней назад. Я явился найти причину, и поесть, — сказал он медленными словами со странным акцентом. — Сияющий бог напомнил мне о моём преступлении, и моём позоре.
Его слова встревожили меня, особенно его упоминание про «поесть». Я стал гадать, не повторит ли он истребление людей, которых он собирался спасти. Прежде чем я смог облечь свои страхи в слова, он снова заговорил:
— Ты — волшебник?
— Да, — просто ответил я, не зная, что ещё добавить.
— Эта форма опасна. Даже опаснее моей — она подточит твой разум, — хмуро сказал он.
Его слова напомнили мне, что я всё ещё не вернулся к своему изначальному телу из плоти и крови. Закрыв свои огромные каменные глаза, я вспомнил урок Мойры, и представил себя таким, каким я был прежде. Воспоминание о моих ожогах пронеслось на секунду у меня в сознании, и я остановился — эта мысль чуть меня не убила. Снова очистив свои мысли, я вспомнил себя таким, каким я был до жгучего света — здоровым и целым.
Когда я снова открыл глаза, то увидел мир в более нормальных цветах, и передо мной стоял Гарэс Гэйлин. Он теперь был достаточно близко, чтобы я мог видеть, насколько совершенно подобным рептилии он выглядел во всех деталях.
— Думаю, что мой разум всё ещё цел, — сказал я ему.
Он странно улыбнулся, показав ряды острых как иглы зубов:
— Ты так думаешь, но каждый раз ты оставляешь позади частицы себя. Мелочи, которых ты даже не замечаешь. И ты приносишь обратно в себя новые вещи, даже не осознавая этого.
— Ты вернёшься в мир людей? — спросил я его.
Он покачал головой:
— Эта форма — самая близкая к вашей, которую я могу принять. Сама мысль о том, чтобы пойти дальше, отталкивает меня.
— Тогда почему ты принял эту форму? — спросил я, указав на его человекоподобное тело.
— Я не уверен, — осторожно сказал он. — Думаю — чтобы предупредить тебя, и чтобы поблагодарить тебя за то, что помог мне выплатить свой долг.
— Долг?
— Я не смог остановить Балинтора, но я думаю, что сегодняшний день выровнял счёт, — ответил он, и пошёл прочь.
— Куда ты?
— Питаться, — ответил он.
— Чем? — спросил я.
Он оглянулся, и показал мне свои зубы:
— Тем, что найду, человек. Мой долг выплачен, и я должен поесть, — произнёс он, снова начав меняться, и несколько мгновений спустя дракон вернулся.
— Осторожней с тем, где ты находишь себе еду, дракон! — крикнул я, когда он захлопал крыльями. — Если я узнаю, что ты ешь людей, то не останусь в стороне.
Я наблюдал за тем, как он улетал прочь в солнечном свете долгого дня. Дворец был почти разрушен. Шагая обратно к нему, я решил найти своих друзей — или то, что от них осталось.
