Теперь я понял, но был в настроении спорить:
— Земля у меня под ногами действительно живая. Это я уже усвоил.
Тут она улыбнулась, сверкнув похожими на белые камушки зубами:
— Это также верно, но земля у тебя под ногами не имеет желания говорить или дискутировать на темы человеческого знания. Это знание она получила от Мойры Сэнтир, а желание говорить она получает от твоей живой воли.
— Так значит, я на самом деле говорю с землёй.
— Я — земля, но я — не голос земли… я — отголосок женщины, которая вышла за черту знания того, как быть человеком, — сказала она. Возможно, мне только показалось, но я почти услышал нотку тоски в её голосе, когда она это произнесла. Я инстинктивно понял, что её слова были правдой, но сомневался, что они были окончательной правдой.
У меня в голове внезапно возник вопрос:
— А есть другие?
— Другие?
— Другие отпечатки, воспоминания, оставленные предыдущими архимагами, вроде тебя… — пояснил я.
— Нет, насколько я знаю, — просто ответила она.
Ответ меня разочаровал, и вызвал лишь дальнейшее любопытство:
— Почему нет? Ты что, единственный архимаг, кто… эм… потерялся… или соединился с землёй?
— Нет — когда я была жива, меня учили, что прежде меня несколько человек были потеряны таким образом.
— Тогда почему ты существуешь? — спросил я. Когда вопрос сорвался с моих губ, мне пришло в голову, что это был серьёзный вопрос, который с тем же успехом можно было задать мне самому.
— Я была создана, чтобы сторожить и хранить некоторые вещи — у рода Сэнтир всегда был индивидуальный талант, отсутствовавший у других великих родов, — сказала она. В её голосе слышались почти что неуверенные нотки, будто она говорила нехотя.
Конечно, это повлекло за собой вопрос:
— Например?
Взгляд её голубых глаз впился в меня:
— То, что ты видишь перед собой… Я являюсь «осколком» изначальной Мойры Сэнтир, ослабленной копией, если тебе будет угодно.
Эта мысль меня заинтриговала:
— Это что-то присущее лишь вашему роду? Неужели все маги Сэнтиров были способны это делать?
— Способность создавать живое тело — нечто доступное лишь архимагу, а их среди моих предков было немного. Однако волшебники Сэнтиров часто могли создавать полуразумные чары на предметах, вкладывая в них знания… Я — лишь результат предельного растяжения этой способности. Насколько я знаю, я — единственный пример… этого, чем бы ты меня ни назвал, — закончила она, показав на своё тело.
— И каково было намерение твоей создательницы, когда она тебя сделала?
— Сохранение знаний, чтобы помочь тебе… Хотя у меня не осталось воли или власти действовать, я могу научить тебя тому, что я знаю, если ты желаешь мудрости. И… — начала она говорить что-то ещё, но остановилась.
— Что? — подтолкнул я.
— Ничего.
— Это не было похоже на «ничего», там было что-то ещё.
— Я пока не готова поделиться всем — до тех пор, пока не узнаю получше твои цели… до тех пор, пока не удостоверюсь, что ты сможешь выжить, — напрямую сказала она.
— Я думал, что ты действуешь согласно моей воле, — осведомился я. — Как может симулякр быть упрямым… или осторожным?
— Некоторые вещи настолько сильно нацелены на защиту, что это желание переживает даже такое… — показала она на своё земляное тело, изящно махнув руками вниз.
У меня сложилось ощущение, что на этом этапе я ничего не добьюсь, пытаясь вырвать из неё ответ, поэтому я мысленно отложил этот вопрос на потом. Передо мной возвышался более крупный вопрос:
— Ты сказала, что и другие были «потеряны» так же, как ты… так почему ты стала вот такой? И что более важно — может ли со мной случится подобное?
Она снова улыбнулась:
— Хороший вопрос… а также часть причин, по которым я была создана. Здесь имеет значение фундаментальная разница между волшебством и тем, что делает архимаг. Маг использует свою собственную силу, чтобы создавать перемены в окружающем его мире, так же, как обычный человек может использовать силу своей руки и топор, чтобы повалить дерево. Маг орудует своей силой, и создаёт события — архимаг же слушает мир.
— По описанию, это не очень полезно, или мощно. В хрониках сказано, что ты победила тёмного бога — ты ведь сделала это не благодаря «слушанию», — настаивал я.
— Верно, я сокрушила Балинтора отнюдь не просто слушая, и именно поэтому я стала такой, как сейчас. Я искала силу за пределами человеческого понимания, силу всей земли, и я её получила, — сказала она, и на этом умолкла.
— Ничего не понимаю, — признался я.
Она пристально посмотрела на меня, и я обнаружил, что меня завораживает свет, блестевший в тёмных сапфирах, служивших ей «глазами». Наконец она раскрыла рот, чтобы заговорить снова:
— Архимаг не обладает силой, Мордэкай. Архимаг становится тем, чем он хочет обладать.
Глава 5
Мойра Сэнтир, или, точнее, существо, которое я называл Мойрой, долго смотрела на меня, позволяя своим словам дойти до меня. Я моргнул несколько раз, пока случившееся со мной самим за последний год события сдвигались у меня в голове, реорганизуясь в свете того, что она мне только что поведала. Несколько вещей с щелчком встали на место, когда я оглянулся назад, и моё воспоминание о голосе ветра и ощущении, которое у меня было… ощущении потери своего «я»… ясно выделилось у меня в сознании.
Всего лишь несколько дней назад я почти ушёл в небеса… лишь для того, чтобы отследить человека на несколько миль дальше, чем позволяли мои обычные чувства. А что, если бы я не вернулся? Что случилось бы, не привлеки Ариадна моё внимание? Я стал бы зефиром? Частью ветра… навеки потерянным среди облаков, не помня свою прежнюю жизнь? Следствия из всего этого были потрясающими.
— Это может случиться с ветром? — внезапно спросил я.
— Архимаг может стать чем угодно, — ответила она. — Это одновременно благо и проклятие… сила и слабость.
— Мне кажется, позавчера это со мной почти произошло, — добавил я.
— Я не удивлена, — сказала она.
— Почему?
— Ты особенно чувствителен, в моё время тебя бы тщательно охраняли ма́йллти, — сказала она. Слово «майллти» было мне уже знакомо, на лайсианском оно означало «сторож».
— А что делали эти «майллти»? — спросил я.
— Их задачей была забота о том, чтобы архимаг не заходил слишком далеко. В большинстве своём они были магами с ограниченными способностями. Если тот, кого они сторожили, терялся, то они говорили с ним напрямую, разум к разуму, чтобы попытаться притянуть его обратно в мир людей, — объяснила она.
