— Это кажется излишним — что я сделаю, пока сплю?
— Вероятно — ничего, но возможно — что угодно.
— И сколько у тебя было этих «майллти»? — спросил я.
— Два… меня сочли недостаточно чувствительной, чтобы мне требовался сторож, пока я спала. Последним архимагом, которому нужно было трое, был мой друг, Гарэс Гэйлин, — сразу сказала она.
Это показалось мне странным. Гарэс Гэйлин предположительно был побеждён в битве с Балинтором, в то время как Мойра позже одержала над тёмным богом победу, но при этом ему требовалось больше сторожей? «Бессмыслица какая-то», — подумал я.
— Если он был сильнее, то почему он потерпел поражение… в то время как ты победила? — спросил я. Сказав это, я мгновенно осознал, что это невежливо, но иногда мой рот одерживает надо мной верх.
— Сила… тебе нужно перестать думать в таком ключе! Архимаг не обладает силой! Он становится силой. Из-за этого ни один архимаг в сущности не сильнее другого — разница заключается в лёгкости, с которой они могут адаптироваться. Талант Гарэса делал его выдающимся сменщиком формы, чего большинство архимагов избегают. Это также позволило ему легко попытаться совершить то, что устрашило бы более осторожного мага, лучше осознающего свои собственные ограничения! — гневно выплюнула она.
— Я не хотел оскорбить тебя, — поспешно извинился я. В то же время я мысленно прокручивал в голове то, что она сказала. В тех немногих книгах, которые я до сих пор имел возможность изучить, я не читал ничего о смене формы. Сам термин меня интриговал, одновременно пугая своими последствиями. Я помолчал немного, прежде чем снова заговорить: — Если ты не против мне рассказать… что он сделал?
Какое-то время она смотрела на меня, будто обдумывая мои слова.
— Нас выдавливали прочь из Королевства Гарулон. Тогда мы впервые встретили шиггрэс, и они были для нас своего рода неожиданностью. До того дня Балинтор скрывал их от нас, и они прорвали защиту столицы. Поскольку раньше мы не сталкивались с такими существами, мы понятия не имели, что они могут делать… или как с ними сражаться. Мы потеряли город, и армия обратилась в бегство. За несколько часов погибли тысячи, а те из нас, кто ещё мог сохранять порядок, отступили, пытаясь вырваться из этого хаоса. Страх и безысходность заставили Гарэса попытаться сделать что-то радикальное. Он был в отчаянии, иначе никогда бы этого не сделал, — сказала она, замолчала, и отвернулась от меня, будто скрывая своё лицо. Несмотря на её чужеродное тело, вела она себя совсем по-человечески, и человеческими были эмоции, которые я в ней ощущал.
Я ждал.
— Он стал драконом, — наконец сказала она.
Судя по всему, я истратил весь свой запас «мудрости», потому что удивлённо перебил её:
— Я думал, драконы бывают только в сказках.
— Действительно, только там и бывают или, точнее, были… до того дня. Истории всегда завораживали Гарэса. В отчаянный момент он возжелал создать зверей, о которых мечтал, из историй своего детства. Я не уверена, исказили ли его воображение страх и гнев, или это с самого начала было чистой глупостью, но дракон, которым он стал, был существом ярости и разрушения. Он ворвался в ряды противника, разбрасывая их как кукол, испепеляя тех, кого не мог достать своими когтями. Очень немногие вышедшие против нас шиггрэс выжили, и даже аватар Балинтора отступил с поля боя, предпочтя не вступать в схватку с драконом напрямую.
— Историческая книга, которую я нашёл, не упоминала ни о чём из этого, — сказал я.
— Я сомневаюсь, что кто-то из учёных написал бы об этом. Этот позор запятнал память о нём. До того дня Гарэс был высоко уважаемым и любимым всеми, кто знал его, — ответила она.
— Но если судить по твоим словам, то у него всё получилось. Что пошло не так? — задал я вопрос. У меня уже появилось некоторое представление о том, что она могла мне поведать, но я хотел услышать это её собственными словами.
— После того, как он убил столько врагов, сколько мог найти, он повернулся против того, что осталось от защитников Гарулона. Он убивал своих и чужих. Выжили немногие, не считая тех, кого я смогла спрятать.
Я ожидал чего-то трагического. Как бы то ни было, это помогло мне иначе взглянуть на мой собственный опыт, в частности — на окончание недавней войны с Гододдином. «Я, по крайней мере, не убивал своих же», — подумал я.
— Что случилось потом? — наконец спросил я.
— Мы прятались несколько дней, ожидая, пока дракон уйдёт, но тварь была хитрой. Он ждал, как кот, ловя тех, кто обнаруживал себя. Наконец, когда я ощутила, как он ушёл, я вышла из своего убежища в земле, и собрала тех немногих, кто сумел спастись. Дракон, бывший Гарэсом, исчез. Живёт он до сих пор, или давно умер — я понятия не имею.
После этого мы ещё немного поговорили, но наш разговор приобрёл тёмный характер, и я потерял энтузиазм к общению с ней. Наконец я решил вернуться в замок. С меня было достаточно тёмных рассказов и трагических концов. В конце концов, моя собственная жизнь почти стала одним из них.
— Мне нужно возвращаться — ты не против, если мы продолжим в другое время? — спросил я.
— Не нужно вежливости, Мордэкай. Я — лишь отголосок; переведи своё внимание прочь — и я практически перестаю существовать. Позови меня, когда захочешь снова поговорить, — ответила она. Криво улыбнувшись, она погрузилась в землю так же быстро, как появилась, и снова исчезла.
Отряхнув листья со штанов, я пошёл обратно к донжону — меня уже наверное начали искать.
Глава 6
Тем вечером Марк изложил всем за ужином свой план посетить столицу. Дориан и Пенни чувствовали облегчение просто увидев, что он снова присутствует на вечерних трапезах, поэтому новости о том, что он отправляется в путь, их весьма разочаровали. Тем не менее, мы все были рады знать, что он начал находить новый смысл в своей жизни.
У Дориана было к нему много вопросов относительно его причин для исследования библиотеки моего отца, но Роуз во время всей трапезы была странно тихой, и молча клевала свою оленину. Учитывая её обычную разговорчивость, я не мог не задуматься о её сдержанности.
— Как думаешь, насколько долго тебя не будет? — спросил Дориан. Говоря это, он ловко отрезал большой кусок мяса с раздаточного блюда, прежде чем передать его дальше.
Марк улыбнулся, осветив черты своего лица теплотой, благодаря которой стало казаться, что его недавняя депрессия ни коим образом не могла быть подлинной:
— Довольно долго, друг мой — как закончу, я планирую немного попутешествовать… посмотреть, смогу ли я получить доступ к некоторым из записей, которые хранятся в различных церквях.
Дориан всё ещё не находил себе места из-за того факта, что Марк отверг его богиню. Все в семье Торнберов в течение многих поколений были последователями Леди Вечерней Звезды, и несмотря на то, что мы оба ему рассказали, он, похоже, всё ещё считал, что у богини, наверное, была какая-то хорошая причина отказать в помощи. В душе я уверен, что он тайно надеялся на то, что Маркус помирится с Миллисэнт.
