Я был временно ослеплён, когда их сила обрушилась на меня, сковав мой щит блистающим светом, и чуть не раздавив меня его силой. «Мне следовало ожидать чего-то подобного», — внезапно подумал я. Почему я не взял своё посох? Я был в ловушке… почти вся моя сила уходила на то, чтобы поддерживать невредимым мой щит. Когда мои чувства адаптировались, я осознал, что только трое меня держали, в то время как четвёртый был на чём-то сосредоточен. Выражение в его взгляде сказало мне, что это будет нечто неприятное, и я мгновенно вспомнил заклинание, с помощью которого я прежде разрезал щиты моих противников. Если он использует на мне что-то подобное, то меня разрубит надвое. «Блядь».
Сам по себе ни один из направляющих не был достаточно могущественным, чтобы представлять реальную угрозу, но вместе они, возможно, были сильнее меня. Однако у меня было одно преимущество — если они привыкли обращаться с силой лишь в редких случаях, то я использовал её ежедневно. Когда свободный направляющий сосредоточился на своём заклинании, я изменил форму своего щита со сферической на каплевидную, используя давление хватки моих противников, чтобы отбросить себя в сторону.
Как раз вовремя — пространство, где я совсем недавно находился, рассёк луч зелёного света, вгрызаясь в каменные стены у меня за спиной. Когда я пролетел вбок, трое державших меня были дезориентированы, и не удержали свою хватку на щите. Мне только это и было нужно.
Как только давление на мой щит исчезло, я перенаправил свою силу в новое заклинание: «Пиррэн ни'Трэгэн». Огонь ринулся наружу, заполняя всю комнату. Двое из них использовали все свои силы, чтобы держать меня, и не могли поддерживать щит, чтобы уберечь себя. Их постигла неприглядная участь. Двое других лучше могли балансировать использование своей силы, и вместо этого их лишь отбросило назад силой взрыва.
Один из них потерял сосредоточенность, и его щит исчез, когда он врезался в стену. Между тем я уже поднимался на другой стороне комнаты, куда меня отбросил мой тактический ход со щитом. Я не потрудился тратить свою силу — у меня в руке уже лежал камень, и, поднимаясь на ноги, я резко выдохнул на него: «Тилен стрилтос» — сказал я, и камень метнулся через комнату. Голова незащищённого человека откинулась назад, и стену забрызгало кровью и обломками кости.
Я осторожно прошёл через комнату к последнему человеку, с трудом пытавшемуся сосредоточить свою силу на эффективном щите. Что-то в том, как неуклюже он владел магией, развеселило меня, и с моих губ сорвался противный смешок, когда я приблизился. Я сосредоточил своё внимание, и заключил его в сокрушающую сферу чистой силы, очень похожую на ту, которой они прижимали меня совсем недавно. Его лицо побелело от натуги, пока он силился не дать сфере убить себя.
— У тебя не очень хороший день, — с улыбкой сказал я ему.
Он поморщился:
— Тебе не победить. Боги объединились против тебя.
Я немного усилил давление на него. У него явно осталось слишком много энергии для болтовни.
— Так значит, они решили поддержать короля против меня? — оглядел я комнату, замечая символы на их мантиях… Дорон, Карэнт, Миллисэнт… здесь были представлены все сияющие боги. Снова посмотрев на стоявшего передо мной человека, я увидел у него на груди золотое пламя Сэлиора. — Почему? — спросил я.
В его глазах сиял свет безумия:
— Ты — то, чего не должно существовать, — выдавил он сквозь сжатые зубы. На миг я задумался, как выглядело моё собственное лицо, пока я убивал трёх его товарищей… я готов был предположить, что оно было немногим более красивым. «Я немногим лучше их самих. Пригрозил мне на миг — и я легко превращаюсь в безжалостного убийцу», — подумал я. По мне пробежало чувство отвращения, но давления на его щит я не ослабил.
— Если у Сэлиора есть для меня какие-то послания, то сейчас самое время их передать, потом таких возможностей будет меньше, — бесстрастно ответил я.
Тут его взгляд сместился, и я увидел, как его глаза перестали фокусироваться на мне, когда в нём проснулся его бог. Одновременно сила его щита увеличилась в три раза — Сэлиор в поддавки не играл.
— Ты — носитель Рока Иллэниэла, смертный. Тебе следует умереть сейчас, и избавить себя от страданий, — ответил он. В его голосе звучали сладкозвучные нотки его бога.
— Ты испортишь свою марионетку, если будешь давить слишком сильно, Сэлиор, — упрекнул я его. У меня на лбу проступил пот, когда я удвоил затраты сил на то, чтобы держать его прижатым.
— Его жизнь — моя, я могу делать с ней, что пожелаю, — ответил голос сияющего бога.
Из носа и ушей человека свободно потекла кровь, его толкали далеко за его пределы.
— Ты такой же, как та сука Миллисэнт, не так ли? Совершенно не заботишься о людях, которые тебя поддерживают. Зачем ты это делаешь? Тебе следует помогать нам против шиггрэс, против тёмных богов, против Мал'гороса! — выдавил я сквозь сжатые зубы.
Пешка Сэлиора окутался золотым пламенем, когда давление силы его бога превысило пределы его тела.
— Ты нарушил соглашение, дитя Иллэниэлов — теперь помощи от нас ты не получишь. Ты должен умереть, пока Рок Иллэниэла нас всех не уничтожил.
Сила, которую это существо прогоняло через несчастное тело человека, была просто невероятной, но он уже умирал. Я почувствовал, как дрожу от усилия, удерживая его, и как раз когда я думал, что сейчас уже точно потеряю сознание от перенапряжения, сила бога резко пошла на убыль, и исчезла. Я сумел остановиться прежде, чем раздавил направляющего, но то был бессмысленный жест — он был уже мёртв. Сила его божества сожгла его подобно брошенной в очаг свече — его израсходовали за миг. Вид его тела наполнил меня гневом на то, как нас столь беспечно используют и отбрасывают прочь. На месте этого человека легко мог бы оказаться Маркус, он мог лежать здесь, мёртвым.
Однако гнев был мне полезен, он поддерживал во мне силы. Моя борьба с Сэлиором оставила меня таким вымотанным, каким я себя не чувствовал со дня окончания войны с Гододдином, но я не мог себе позволить потерять сознание прямо здесь — в конце концов, мне всё ещё надо было сходить на встречу. «Что это, чёрт возьми, такое — Рок Иллэниэла?» — задумался я. Когда он это произносил, звучало так, будто буква «Р» — заглавная. «Божества никогда не приносят мне хорошие новости. Всё время абсолюты и ультиматумы — неудивительно, что никто не приглашает их на костюмированные балы», — подумал я про себя.
Тяжело дыша, я вернулся к своей прежней задаче, и попробовал убедиться, что король всё ещё ждал в нескольких комнатах от меня. Он ждал. Он, наверное, осознал, что сбежать от меня ему ни за что не удастся, когда его четыре козыря будут биты. Я прошёл через комнату, и открыл дверь, которая вела в его спальню. Передо мной предстал короткий коридор, и я продолжил идти дальше, пока не достиг последней двери, которая нас разделяла. Я всё ещё окружал себя щитом, но поддерживать его становилось всё сложнее.
Это был плохой знак — обычно нагрузку от своего щита я даже не замечаю, даже в конце долгого дня. Это значило, что я определённо был близок к исчерпанию своих резервов — плохое дело, когда ты окружён врагами. Я решил попробовать кое-что, что делал прежде лишь раз, когда мне нужна была сила, чтобы загнать оставшихся солдат Гододдина обратно к реке. Сфокусировавшись на глубоком сердцебиении земли подо мной, я открылся, и потянул из него. «Пожалуйста, поделись со мной своей силой», — думало моё сознание, но я общался с землёй не словами. Вместо этого мой разум соединился с чем-то гораздо более великим, чем я сам, чем-то настолько более крупным, что оно было совершенно чужеродным для моего восприятия как человеческого существа… на миг я стал его частью. Я чувствовал себя одновременно сильнее и слабее… по мне текла энергия, но моя смертная плоть была слаба, ни коим образом не походя на мои обычные камень и железо. Затем я разорвал контакт, и мой разум кувырком вернулся в настоящий момент.
