— По сути — да, — ответил я.
Она сменила тему:
— Сколько человек ты убил, пока добрался до него? — спросила Пенни. От этого вопроса я почувствовал раздражение — я очень не хотел на него отвечать.
— Четверых, — прямо сказал я ей.
Она подняла бровь:
— Оно того стоило?
— Они были направляющими, работали на богов… у меня не было выхода, — сказал я.
— Они были людьми, а ты сказал, что сможешь добраться до короля, не попавшись, — напомнила она мне.
Гнев и вина закипели во мне, почти выходя на поверхность:
— Так что, ты предпочла бы, чтобы мы снова ввязались в войну? Я должен был встретиться с королём, и я должен был сделать это на своих условиях, чтобы была возможность его убедить.
Она знала, что я был близок к срыву, и её взгляд смягчился:
— Я тебя не виню, Мордэкай, но я не могу этого игнорировать. Как твоя жена, как твоя партнёрша, я должна убедиться, что ты сосредотачиваешься на том, что важно. Прекрати защищаться, и подумай ясно… оно того стоило? Мы получили что-то, стоившее четырёх жизней, или нам следовало попробовать что-то другое? Я не жду от тебя идеальности… Я просто хочу убедиться, что ты не забываешь о людях, которые страдают из-за наших решений.
Где-то у себя в подсознании я заметил, что она часто использовала местоимения «наших» и «мы». Она изо всех сил пыталась включить меня в дискуссию, а не просто устроить ссору. Я сделал глубокий вдох:
— Я правда думаю, что оно всё равно стоило того, хотя и сожалею о необходимости. Возможно, если бы я использовал какой-то метод получше, то их смерти можно было бы избежать, но я не уверен…
Она шагнула вперёд, и обняла меня:
— Не надо так. Никто из нас не идеален. Я просто хотела знать, что ты не упускаешь из вида цену.
— Я не забыл сторожа — той ночью, в Албамарле, когда мы устроили налёт на королевские склады, — сказал я ей. — Его смерть до сих пор преследует меня больше всех остальных… — начал я.
— Прости, Морт, — перебила она меня. — Я не собиралась заставлять тебя думать, будто я тебе не доверяю. Давай поедим, а то этот разговор принял совсем уж нездоровый оборот. Что подумают Дориан и Роуз, когда увидят нас внизу? — спросила она, взяв меня за руку, и потянула меня к двери.
— Да чёрт побери, женщина, остановись на чём-то одном! — воскликнул я. — Ты то заставляешь меня усомниться в себе… то пытаешься меня подбодрить, — посмотрел я на неё с выражением лица, которое в равной степени было надутым и ухмыляющимся.
Мы спустились вниз, и к тому времени, как мы дошли, выражение на наших лицах сменилось более позитивным, какое ожидалось от Графа и Графини ди'Камерон.
* * *
Следующую неделю я провёл как можно более продуктивно. Я даже сумел закончить первый набор брони, и принёс его к Дориану на примерку. Он пытался это скрывать, но выражение его лица напоминало мне о ребёнке, который заполучил слишком много сладостей, и надеется, что никто не заметит. У нас с ним ушла добрая четверть часа на то, чтобы нацепить на него броню.
— Как ощущения? — спросил я.
Дориан ответил не сразу. Вместо ответа он слегка попятился, вращая руками, а потом он сделал резкий выпад вперёд. Выражение его лица было очень позитивным. Я не мог не засмеяться, когда он начал выполнять разминочные упражнения.
— Ты будешь разговаривать со мной, или начнёшь упражняться в бальных танцах? — поддел я его.
Он широко улыбнулся, по-мальчишечьи:
— А я и в самом деле могу попробовать танцевать! Как ты этого добился? Она даже легче, чем кольчуга, которую ты мне намагичил!
Хотя броня была мне не по мерке, я сам уже её попробовал… и создал чары, которые производили описываемый им эффект. Те чары, однако, были другими, и реакция Дориана была мне любопытна:
— Вообще-то, эта броня не легче нормы, — проинформировал я его. — Ты жаловался, что из-за лёгкости кольчуги у тебя складывалось ощущение, будто тебя толкают из стороны в сторону, поэтому массу этой брони я не менял.
— Массу? — совершенно искренне спросил он.
Я вздохнул… он никогда на самом деле не слушал своих наставников по наукам. Его не интересовало ничего, если только не являлось военной историей.
— Это то, что даёт твоей броне вес, что делает её тяжёлой.
— Она не ощущается тяжёлой — я будто не ношу ничего кроме куртки и горстки кожи, такой я ощущаю на себе вес, — ответил он.
— Он никуда не делся, я просто зачаровал броню, чтобы она двигалась вместе с тобой… по крайней мере — частично, — объяснил я. На самом деле, эти чары были чрезвычайно сложными. Я работал над ними гораздо дольше, чем над созданием собственно брони. Как обычно, это достижение было из тех, которые никто никогда на самом деле не поймёт.
— Как? — спросил Дориан, хотя почти сразу же пожалел об этом вопросе.
Обрадовавшись тому, что мне наконец-то есть, кому рассказать, я пустился в подробные объяснения:
— Броня сохраняет энергию твоего движения вниз, примерно как пружина… потом эта энергия выпускается каждый раз, когда ты двигаешься в направлении, противоположном силе гравитации. Конечный результат таков, что хотя ты по-прежнему сохраняешь инерцию восьмидесяти фунтов металла, тебе не нужно утомлять себя, перемещая её исключительно за счёт своих мышц…
— Морт! — с болезненным выражением на лице перебил он меня.
Выражение его взгляда сказало мне, что я снова переборщил. Я начал сначала:
— Броня использует магию, чтобы помогать тебе двигаться. Она такая же тяжёлая, как обычно, но тебе не нужно нести её полный вес самому.
Брови Дориана поползли вверх:
— Это идеально. Я так полагаю, что её так же трудно пробить, как ту кольчугу?
Я посмеялся:
— Я не знаю, что потребуется, чтобы её разрубить. Могу предположить, что если что-то окажется достаточно мощным, чтобы пробить броню и попасть в тебя, то тебе будет уже всё равно — ты умрёшь от сотрясения до того, как броня даст слабину.
— А как насчёт одного из твоих зачарованных клинков? — серьёзно спросил он.
Я невольно прищурился:
— Это вряд ли. Лезвие должно ударить под идеальным углом, и клинок должен быть в руках неестественно сильного человека.
— А если он носит магическую броню, которая двигается вместе с ним? — подчёркнуто спросил Дориан, сгибая руку.
Я покачал головой:
— Нет, броня не увеличивает твою силу. Она лишь помогает тебе двигать её саму. Этого будет недостаточно.
Он выглядел разочарованным. Можно было подумать, что он пытался найти способ убить себя. Наконец он откровенно сказал:
— Ну, я думаю, что это чудесно, хотя я не уверен, стоит ли на самом деле изготовление брони твоего времени.
