— Я с вами, — сказал он из темноты у нас за спиной, — но я буду оставаться невидимым. Без посоха у меня нет никакого способа сражаться с этими тварями.
Я кивнул:
— И так пойдёт, — сказал я. Вынужден был признать, что он был прав. Он вляпывался вместе с нами во что-то ужасное, и у него не было никакого приемлемого способа сражаться — это требовало значительно больше смелости, чем делать то, что делал я, если посмотреть с другой стороны. — Давайте поторопимся.
Мы побежали по туннелю лёгкой трусцой, и броня Харолда стала издавать почти музыкальную симфонию звуков на бегу. Врасплох нам определённо никого застать не удастся. Я начал творить заклинания на бегу, оставляя светящиеся шары света висеть в воздухе примерно через каждые двадцать футов.
— А это зачем? — спросил Уолтэр.
— Когда мы достигнем цели, то мы скорее всего отвлечёмся на схватку с тем, что находится в этой полости. Ты упомянул, что, по-твоему, оно зовёт на помощь. Если по туннелю у нас за спиной пойдёт кто-то из шиггрэс, то свет начнёт гаснуть, предупреждая нас заранее, — ответил я.
— Если ты всё ещё будешь драться с этой штукой, то ничего особо поделать с ними не сможешь, — сделал он наблюдение.
Я открыл свой мешочек, вытащил три своих смертоносных железных шарика, и отдал их Уолтэру:
— Используй любое заклинание, чтобы повредить их, или разбей их чем-то, и они взорвутся. Будем надеяться, что ты сможешь обрушить потолок туннеля, не создав обвал во всей полости.
Он держал их у себя в руке так, будто они могли в любую минуту загореться:
— Ты хочешь, чтобы я использовал эти штуки после того, как мы окажемся внутри?
Я покачал головой:
— Нет, только если начнёт гаснуть свет. Бессмысленно рисковать обвалом, если на то нет причины.
— Почему бы просто не закинуть их внутрь, и не обрушить потолок на то, что находится в той полости? — указал Харолд.
— На то есть три причины, — ответил я. — Во-первых, я не думаю, что это убьёт то, что там находится. Я очень сильно подозреваю, что оно сможет каким-то образом выбраться. Во-вторых, мне нужно знать, что это. Оставить его сейчас — значит лишиться ответов на вопросы, а я уже и так тону в неизвестных мне вещах, — сказал я, замедляясь, поскольку мы добрались до входа в последнюю пещеру — ещё где-то двадцать футов, и мы будем внутри.
— А какая третья причина? — спросил Харолд.
Я приостановился, и бросил взгляд в направлении Уолтэра:
— Так пойдёт. Ты смотри отсюда — просто позаботься о том, чтобы они не последовали за нами сюда, если прибегут другие шиггрэс, — сказал я, и перевёл взгляд обратно на Харолда: — Я хочу, чтобы ты зашёл внутрь первым. Там две довольно большие четвероногие твари… попытайся не дать им приблизиться ко мне, пока я не закончу с маленькой.
— А какая третья причина?! — упрямо повторил Харолд.
Я усилил свой щит, и взял посох наперевес, как копьё.
— Мне не нравится чего-то бояться! — закричал я на него. — А теперь двигай свою задницу!
Харолд уже опустил забрало, но я услышал, как он засмеялся внутри своего шлема, выскакивая вперёд. Страх и тревога добавили в его голос истерики, но он ей не отдался.
— Тогда заставим их бояться нас! — крикнул он в ответ.
Харолд влетел в полость так, будто бежал навстречу армии, а я бежал сразу же следом за ним. Оказавшись внутри, я указал посохом на потолок в пятидесяти футах над нами, и создал там горящий шар, чтобы осветить пространство. Я мог лишь надеяться, что он был достаточно высоко, чтобы шиггрэс не могли потушить его свет.
Свет расцвёл в темноте, и пространство заполнилось ярким свечением, когда моё заклинание укоренилось. На вырезанном из камня троне в одном из концов полости сидело нечто, выглядевшее как маленький мальчик. Будь он живым, я бы дал ему где-то шесть или семь лет, основываясь на его размерах и внешности. Рядом с ним, по обе стороны, находилось двое огромных медведей — эти тоже были немёртвые. Это меня несколько шокировало, поскольку я никогда не задумывался о том, что шиггрэс, возможно, также могли обращать животных.
Атака Харолда нерешительно остановилась, когда мы достигли середины открытого пространства, и оглядели открывшуюся нам картину. Никто из врагов пока не сдвинулся с места, и я обдумывал свой следующий ход, когда оно заговорило:
— Привет, Мордэкай.
По мне пробежал шок, когда я осознал, что узнаю лицо существа. Это был Тимоти, маленький мальчик, которого убил в Ланкастере Отец Тоннсдэйл. Лишь Пенни видела, как тот совершил своё злое дело, а тело необъяснимым образом исчезло… до этого дня.
— Привет, Тимоти, — ответил я с уверенностью, которой не ощущал. — Или у тебя есть какое-то другое имя, которое я мог бы использовать?
— Каким бы моё имя ни было в прошлом, оно уже давно исчезло после того, как я соскользнул в пустоту — для нашего разговора сгодится и Тимоти, — ответило оно. В отличие от многих виденных мною до этого момента шиггрэс, оно говорило с гротескной улыбкой, прилагая усилие, чтобы придать лицу более человеческое выражение. Эта попытка лишь придавала ему более страшный вид, поскольку с его лицевыми мышцами что-то было слегка не так.
— Ладно, пусть будет Тимоти, — ответил я. — Как это случилось с тобой?
Глаза Тимоти блестели в свете — глаза, которые игнорировали лившийся сверху яркий свет, глаза, которые были слепы.
— Ты хочешь знать, как ребёнок, которого звали Тимоти, стал таким, или как я, ныне занимающая его тело сущность, стал неумирающим существом пустоты?
Различие было очевидным, и хотя прежде мне это в голову не приходило, ответ на любой из этих вопросов будет мне интересен, когда я его обдумаю.
— И то, и другое, — громко сказал я.
— Это смело с твоей стороны, Мордэкай — явиться сюда, требуя ответов. Что ты предложишь в обмен на эту информацию? — сказал немёртвый мальчик.
— Я пришёл не торговаться. Я пришёл очистить эту нору от засевшей здесь грязи. Это тебе решать, желаешь ли ты отложить эту расплату, отвечая на мои вопросы, — ответил я.
Тимоти засмеялся… то был сухой, скрежещущий звук, резавший слух.
— Ты делаешь несколько ошибочных предположений, волшебник. Первое — что ты способен мне угрожать. Второе — что у меня нет информации, которая для тебя ценнее твоей собственной жизни. Твой предок был таким же невеждой.
От намёка на то, что это существо когда-то разговаривало с одним из моих предков, мне стало не по себе. Что хуже — я подозревал, что оно говорило правду, и в этом случае я не мог не задуматься, почему оно было более заинтересовано в разговоре, а не в добавлении меня к своей коллекции ходячих трупов.
— Мне нечего тебе дать. Какого рода информация, возможно интересная мне, у тебя может быть?
Оно снова улыбнулось своей выбивающей из колеи улыбкой:
